Клеймённые уродством

Через пять минут громко хлопнула дверь и я услышала, как скрипит снег под ногами быстро шагающего в противоположную от на сторону, вышедшего из бара. Осторожно высунувшись из-за угла, заметила только как мелькнула куртка нациста за поворотом — после себя парень оставлял дорожку из капелек крови. Побороть желание последовать за ним и добить наконец было преодолено с огромным трудом и не без помощи Питера, который призвал не делать глупостей. Если он забил время и место — нам будут ждать там, а в случае, где песики узнают о гибели своего хозяина, то они могли и в бар завалиться. И вышло бы весьма и весьма не приятно как для морального, так и для материального ущерба. А там и до копов недалеко — мало ли кто пройдет, кто что услышит.

Вернулись домой мы где-то через полчаса. Парниша за баром оказался жив, хоть и напуган до усрачки. Чего не скажешь о каком-то панке, неподвижно лежавшем прямо возле входа. При более детальном рассмотрении я его узнала — Айзек. Один из наших бичей-постоянников. Он всегда брал самое дешевое пиво, подсаживался к какой-нибудь компашке по веселее и надеялся, что его будут там угощать. Обычно так и происходило. А сейчас Айзек лежал с дырой в груди, застывшими глазами и начинающими синеть губами.

— Был у него кто-нибудь?

— Вроде нет. Даже жилья не было.

— Дерьмо. Давай его хоть в бар затащим? Потом решим, вызывать копов или нет.

За эти полчаса я успела изрядно околеть. Оказалось, что на улице пиздец как холодно, пальцы на ногах и ступни при заходе в тепло адски болели, пока же я была на улице в какой-то момент перестала их чувствовать. Боялась, что схлопочу обморожение — слишком расслабилась в цивилизованных условиях, постоянно тепло одевалась, если надо и уж точно старалась держать ноги в тепле. Дичайшие триггеры на простуду остались еще с детства, а замерзшие стопы всегда или зачастую неумолимо подводили именно к этому. Только попав в бар, мы с Питом замотались в одеяло, усевшись за один из столиков в углу — единственное место, где был небольшой диван, а не табурет. Натянув носки потеплее я закинула ноги на батарею и блаженно улыбнулась. Лучшее чувство на свете, только никто не принесет ничего горячего, потому что Пит подрагивает рядом, а того несчастного бармена мы отпустили. И подозреваю, что писать заявление по собственному он не будет — ноги его рядом с нашим заведением больше не будет.

Стив прилетел через полчаса — где он вечно болтается было загадкой, потому как жил и работал парень в баре. Ему в кратце было обрисовано, что произошло, показан труп Айзека в морозилке. Он нахмурился, вздохнул, пробормотал что-то вроде «надеялся, обойдёмся без этого», кинул пару баксов на стойку.

— Водку.

Мы, конечно, могли бухать и бесплатно — свое же, но потом выходила дикая путаница с кассой, так что проще было заплатить. Осушив две стопки одну за другой, парень мотнул головой. Питер неохотно выбрался из под пледа, растирая плечи побрел за барную стойку, я же закуталась еще сильнее и напоминала гусеницу, достаточно довольную, уже отогревшуюся. Выползать из под одеялка я, впрочем, не спешила — было итак не плохо, а в помещении зимой оказалось достаточно прохладно.

— Пит, пробегись по нашим, у кого нет мобильников. Или кого отправь. Цивилизованным я напишу.

Бар работал в штатном режиме, даже не стали заделывать дыру от дроби над стойкой и в потолке. Но народу почти не было, только редкие обычные гости, которые заходили больше на ланч, чем выпить. Знакомых я увидела двух или трех за всю смену, да и те забежали узнать подробности, а не пропустить по стаканчику.

Ожидание было томительным. Я нервничала, натирала уже итак до скрипоты чистое стекло, ходила курить каждый полчаса и жалела, что пока не удалось получить лицензию на курение в помещении. Ощущение неправильности происходящего, страх и постоянное волнение просто убивали меня, тем более, что поговорить было не с кем — того парнишку отпустили домой, Пит вернулся только под вечер, тоже нервный. Мы стояли с ним посреди пустого бара, он прижимал меня к себе, парня слегла потряхивало, как и меня.

— Все будет хорошо?

— Не знаю, Элис. Не уверен.

Я выдохнула. Насколько ж все дерьмово? Время постепенно ползло к назначенному, стрелка на часах подбиралась к половине двенадцатого. В десять вечера мы закрылись. Потом, накинув капюшон, двинулись к метро.