Клео. Как одна кошка спасла целую семью

Я села на кровать, стряхнула с ноги элегантную босоножку — они прекрасно шли к китайскому костюму. В голову лезли мрачные мысли. Может, он сумеет внятно объяснить, почему не явился: например, засмотрелся на собственное отражение в витрине и врезался в фонарный столб.

По сути, он мне уже ни капельки не нравится, мне вообще до него дела нет. Я совершенно счастлива — у меня есть дети, работа. То и другое составляет центр моей вселенной, вокруг них я с радостью вращаюсь изо дня в день. Если удается прожить неделю без красного горла и соплей, без школьных кризисов и ругательного письма косым паучьим почерком от возмущенного читателя, это чудо. Да, мой мирок — то, что от него осталось, — на девяносто процентов состоит из черных дыр, но что с того! Мозгоправша просто рехнулась, предлагая мне весь этот бред со свиданием на одну ночь. Господи, да у нее, видно, у самой проблемы. Это мне нужно было ее полечить, а не наоборот.

Клео вспрыгнула на кровать и, издав один из своих скрипучих звучков, свернулась у меня на коленях. «Я здесь, я здесь», — замурлыкала она. Покой разлился по всему телу, омыл меня, как детский шампунь. Боль и обида съеживались, пока не стали размером с два мыльных пузырька на дне ванны. Стряхивая с ноги вторую босоножку, я улыбнулась (и от облегчения тоже — успела стереть пятки до волдырей). Больше ничего не пострадало, кроме моего самолюбия. Проведу-ка вечер дома, посидим вдвоем с Клео у камина — а что, неплохая идея, чем не отдых после длинной рабочей недели! Нет, правда, это просто отлично.

С Клео на руках я направилась в холл. Она в предвкушении наблюдала, как я, скорчившись, вожусь с камином и неумело пытаюсь разжечь огонь. Неожиданный стук дверного молотка заставил нас обеих подскочить.

— Я колесил тут бог знает сколько времени, объездил весь район, — произнес Филип, как только я открыла дверь. — С трудом нашел дом тридцать три по Олбани-стрит: улица, которая идет параллельно этой. Открыла женщина, долго не могла понять, чего я от нее хочу. А я и сам ничего не понимал. Пришлось помучиться, пока наконец не отыскал твою Одмор

-стрит…

Ну вот. Мало того что он молод и консервативен — стать победителем викторины «Самый быстрый и находчивый» ему тоже не грозит. Во мне начинало подниматься раздражение, но тут я увидела его лицо. Филип уставился на мой костюм из китайского шелка с таким видом, как будто рассматривал последствия массового теракта.

— Тебе не нравится? — вдруг спросила я. — Если хочешь, я могу переодеться во что-нибудь… более общепринятое.

Филип не возразил. Я была оскорблена, глубоко и невыразимо. Кинув Клео ему на руки, я бросилась в спальню. С другой стороны, думала я, переодеваясь в коричневую юбку с кремовой блузкой, может, это и хорошо, что он человек искренний и не стал скрывать, что проще ему снова поучаствовать в войне во Вьетнаме, чем показаться на публике со мной в этой… азиатской рапсодии.

— Хорошая у тебя кошка, — заметил Филип, когда мы направились к дверям.

На спектакль мы опоздали. Сидя в уголке и наблюдая за чудовищной, на уровне любительского театра, постановкой «Кошки на раскаленной крыше», я составляла в уме список причин, по которым мой спутник не годился даже для свидания на одну ночь: образованием он явно не блещет, в профессиональной сфере более чудовищного выбора нарочно не придумать (мало армии, так еще и банковский бизнес!), ничего не понимает в театре, раз потащил меня сюда, неспособен даже ценить мой вкус и манеру одеваться.

Меня, если разобраться, его одежда тоже не потрясла. Правда, туфли начищены так, что впору глядеться в них вместо зеркала, когда выщипываешь брови. Полосатая сорочка, вельветовые брюки, тщательно подобранный кожаный ремень. Все такое правильное, такое классическое, как в старом журнале мод.

Но — против правды не попрешь — выглядел он в этом наряде очень недурно. И пахло от него свежестью альпийского луга. Никакого сравнения с большинством моих коллег мужского пола, от которых неизменно несло спиртным, сигаретами и какими-то веществами, о природе которых я предпочитала знать как можно меньше. Его глаза сияли, как голубые огоньки газовой горелки, когда он смеялся моим остротам (может, слишком громко). Одна из моих шуток касалась ненормальных снобов, которые ездят на европейских автомобилях. Пока мы неслись в театр, я была слишком обижена и замучена, чтобы обратить внимание, какая машина у Филипа. После представления, когда, распахивая передо мной дверцу «ауди», он весело подмигнул, это показалось мне просто очаровательным.

Филип определенно был очень мил, и мне показалось, что ему сейчас требовалась не очередная партнерша по сексу, а просто внимательная и сочувствующая собеседница. В такой ситуации ничего не было страшного в том, чтобы предложить ему дружбу. Я пригласила его в дом на чашку кофе.

— Я бы с удовольствием, — сказал он, — но обычно не пью ничего, содержащего кофеин, так поздно. А какой-нибудь травяной чай у тебя найдется?