Клеопатра

Более всего ей нравилось убегать от него в саду, бросая оземь тугой шерстяной мячик... Он весело бежал к ней. Она была весёлой и сильной. Её сын был Птолемей Лагид, отрасль династии, Птолемей, сын, внук и правнук Птолемеев! Облик его отца изредка смутно мелькал в её памяти, не вызывая ни чувства любви, разумеется, ни чувства неприязни или ненависти... Она обожала своего маленького сына Антоса безоглядно...

* * *

Почему она передала Максиму фактическую власть над страной и столицей? Прежде всего, потому, что он изъявил полнейшую готовность взять на себя тяжёлый и даже и неприятный труд правления. Теперь, после стольких веков, трудно понять, насколько ему было ясно, что это ещё и неблагодарный труд. Разумеется, легионы, оставленные Цезарем, постепенно могли и ассимилироваться в Александрии, но покамест они не забывали о том, что царская казна обязана выплачивать на их содержание определённые суммы. Кроме того, вопрос о пресловутом долге Птолемея Авлета Риму оставался совершенно открытым. В своей личной переписке с царицей Клеопатрой Цезарь не затрагивал этот вопрос, но вопрос этот был затронут в официальном послании сената правительнице Египта, которое Клеопатра передала, не читая, Максиму. Сенат предлагал выплачивать огромную сумму, разделив её на равные доли, в течение трёх лет. Для Египта согласие на подобное предложение означало автоматически увеличение налогообложения. В сущности, следовало вести переговоры посредством обмена письмами и всячески тянуть время и увиливать от прямого ответа... Впрочем, было вполне понятно, что рано или поздно, то есть всё-таки поздно, придётся начать платить! Что до Максима, то его даже и развлекала эта игра в проволочки и увёртки. Максим периодически докладывал обо всём царице, но она отвечала, что он должен заниматься всем этим сам! Ему снова приходилось искусно рассчитывать, для того чтобы информировать её и в то же время не выглядеть досадником и занудой... В сущности, она спокойно могла бы взять всё это в свои руки, интеллекта и знаний у неё было довольно! Однако она просто-напросто не хотела заниматься государственными делами, проявляя своенравие, проводя все дни с маленьким сыном. И дело было не только в её материнстве. Нет, она, казалось, нарочно, даже демонстративно ушла от государственных дел, она как будто бросала вызов... Но кому? Максиму было совершенно ясно, что не ему. Она и вовсе не полагала, чтобы он мог быть хоть в чём-то равен ей; он для неё являлся живым орудием, едва ли не рабом!.. Кому же она бросала вызов? Риму? Цезарю? Или таящемуся в её душе этому желанию жить регулярной жизнью, без эксцессов? Максим иногда обо всём этом задумывался, но особо задумываться ему было некогда... Клеопатра объявила ему, что намерена провести большой театральный фестиваль. Он не возразил, ничего ей не сказал, но ему целую ночь пришлось просидеть наедине с бронзовой счётной доской, учитывая таланты, мины и даже оболы. Фестиваль был проведён и в достаточной степени пышно. Более всего было поставлено комедий Менандра, хотя Маргарита всегда предпочитала Эврипида. Однако на этот раз поставлена была только Эврипидова «Медея». Это была её любимая пьеса; отчего-то было сладко и мучительно-приятно сопоставлять себя и Медею; в этом сопоставлении был привкус запретного, потому и было приятно!..

Царица пожаловала Максиму деревню Керкеосирис, но он приезжал туда редко, то есть он обычно останавливался там, когда объезжал царские и храмовые земельные владения и планировал распределение урожая. Он умел ставить хороших управляющих, земли приносили доход, но выплата Риму долгов Птолемея должна была неминуемо подорвать экономику страны. Владение Максима, Керкеосирис, царица освободила от уплаты налогов. Надо было ещё разбираться с прямыми налогами, содержавшими царицу, двор и армию. То и дело приходили просьбы от различных общин о замене натурального налога — солью, вином, маслом — денежными фиксированными выплатами. Жрецы различных храмов то и дело просили о налоговых льготах. Очень трудно было регулировать таможенные пошлины, поскольку каждая провинция составляла особый таможенный округ со своей сложившейся системой родственных и дружеских связей и, соответственно, подкупов, дачи всевозможных взяток. Совершенно не налаженной оказалась система муниципальных налогов. Чиновникам приказано было строже следить за взиманием косвенных налогов: за работорговлю, за сдачу груза на хранение, содержание домашнего скота в городах также облагалось налогом. Косвенные налоги также вызвали волну просьб. У всех находились поводы для освобождения от уплаты косвенных налогов. Какая-то уроженка Брухиона писала, что является родственницей и наследницей некой госпожи Элли, у которой царица Вероника некогда приобрела маленькую рабыню, сделавшуюся с течением времени доверенницей нынешней царицы Клеопатры, вследствие этого женщина просила освободить её от уплаты налога за работорговлю. Речь, собственно, шла об Ирас. Максим на всякий случай передал это прошение царице. Маргарита рассердилась: