Клептоманка. Не все сливки одинаково полезны

– Да ничего. Диплом получила и в Старград вернулась. В архиве города вакансия открылась, я и пошла. С бумажками, как Вы говорите, мне сразу понравилось работать. Спокойно, и много интересного. Мне к тому времени уже девятнадцать лет исполнилось. От государства квартира полагалась как сироте. Получила жильё и забрала брата у тётки.

– Не сопротивлялась? Женщина с характером, говорят, была твоя Матильда.

– Конечно, сопротивлялась. Как это мы без неё будем обходиться. Без её контроля. А я сразу документы в историко-архивный институт подала и заочно его закончила. Вот тогда тётка меня и зауважала. Мы даже с ней общение возобновили.

– Ну, дела, – восхитилась Глушко, прихлёбывая чай. – А в следственный комитет как попала?

– О, сюда меня прямо сватали. С высшим профильным образованием, да с опытом работы, да с моей дотошностью, думаете, много желающих в городе есть?

– Никого!

– То-то же. Ладно. Чего старое ворошить? Домой пора собираться.

Регина завершила большую задачу, доделала кое-что по мелочам и с лёгким сердцем выключила компьютер. Пожелала хороших выходных Зинаиде Глушко, услышала в ответ, что предстоит грандиозная уборка-стирка-глажка-готовка, а не отдых, но ты уж не сиди дома, на танцы сходи с кавалером. Привычно отмахнулась от навязчивой заботы и вышла на улицу. Домой!

Уже на улице вспомнила, что собиралась в гости к Елене Шахтиной. Договорились по телефону. Чертыхнулась, но что делать, надо идти. Бывшая жена бывшего мэра жила на окраине. Тащиться туда на автобусе в пятницу вечером не хотелось. Чертыхнулась опять и взяла такси.

Добротный каменный дом с коваными воротами встретил Регину гостеприимно – яркими огнями и классической музыкой. Хозяйка – полная женщина в леопардовом халате, с обилием золотых украшений накрыла кофейный столик в уютной гостиной и усадила гостью в мягкое цветастое кресло напротив стены со старыми афишами. Старинный проигрыватель крутил виниловую пластинку.

– Кофе отменный, – похвалила отвратительный напиток в аляповатой фаянсовой чашке Ростоцкая.

– Этот божественный рецепт открыл для меня маэстро Перигрин, великий композитор, должна я Вам сказать. Я исполняла арию из его оперы в Нижегородской филармонии два года подряд, – заявила женщина, высоко подняв подборок и откинув назад густые огненно-рыжие волосы. Странная чёлка притягивала внимание – длинная у переносицы, над бровями выстрижена полукружьями.

– О, так Вы – оперная дива? – искренне удивилась Регина.

– Была, – сказала Шахтина, театрально склонив голову. – А сколько мне дарили цветов! Вы не поверите, моя дорогая. Вся гримёрка была завалена букетами. Я собирала полные залы, между прочим. Пока не встретила Шахтина. Геннадий Петрович так настойчиво ухаживал, а потом увёз меня в это захолустье, где я похоронила талант в местной музыкальной школе.

– Зато сколько детишек Вы приобщили к музыке.

– Только это меня успокаивает, милая девушка. Только это. Угощайтесь, – сказала Елена Георгиевна. Её хорошо поставленный голос, казалось, зарождался в недрах мощной груди и, проходя множество препятствий как в органе, поднимался в глотку.

Елена Георгиевна положила кусок кремового торта на десертную тарелку и подвинула к Регине.

– Спасибо, – сказала гостья, отщипнула кусочек и положила в рот. От жирного её затошнило, но она отхлебнула напиток, который хозяйка называла кофе, и пришла в себя.

– Обожаю этот фрагмент. Чайковский бесподобен. Так что Вы хотели узнать, Регина Павловна? – спросила хозяйка, уплетая торт.

– Ничего особенного. Расскажите о Ваших взаимоотношениях с бывшим мужем.

– А какие могут быть взаимоотношения, когда меня с ребёнком как ненужную вещь выставили на улицу? С одним чемоданчиком! – сказала Шахтина, эффектно приложив тыльную сторону ладони ко лбу.

Ростоцкая огляделась. Обстановка не казалось скромной. Безвкусной – да, бедной – нет.

– Не переживайте так, – сказала Регина участливо и прикоснулась к руке бывшей певицы.

Реальность рассыпалась на мелкие осколки, и открылось воспоминание хозяйки дома.

Шахтин с перекошенным от злобы лицом кидался в Елену словами, от которых её сердце мгновенно превратилось в одну сплошную рану.

– Ты на себя в зеркало смотрела? Ты же скоро в дверь проходить не сможешь. Придётся вырезать отдельный вход. Разжирела как свинья перед бойней.

– Я родила тебе сына! – не сдавалась супруга.