Клетка из слов [Литрес]

Даже во сне в нем всегда сидела подавленная ярость. Ничего так не злит людей, как понимание, что они – часть декораций.

Дрожащей рукой переворачиваю страницу. Сколько бы лет ни прошло, но эти слова всегда ранят в самое сердце. Неужели он правда про меня так думал?

– Я не часть декораций! – заявляю вслух. Мой голос звучит неожиданно громко в тишине кухни, и я понимаю, насколько долго был один.

Что-то слетает со стола. Одна из моих зеленых записок.

«Мне жаль, Уайлдер».

Эта особенно хорошо удалась. У меня правда получилось воспроизвести его особенную манеру, его дикие каракули. Но, разумеется, эта записка просто невозможна – Скай никогда бы такое не написал. Он никогда не жалел о том, что сделал.

Уайлдер, день пятый

Хелен носила боль прошлого как вторую кожу. Ее волосы горели, как сигнал тревоги.

«Гавань и кинжал», Скай Монтегю

В какой-то момент я понимаю, что больше не вижу перед собой страницы. Я не знаю, сколько сейчас времени, но уже почти темно. Пальцы онемели от холода.

Я не сделал себя слишком симпатичным? Но ведь Скаю же что-то во мне понравилось? Очевидно, именно от этого и нужно отталкиваться. Но не делаю ли я Скай слишком несимпатичной? Об этом тоже нужно подумать. Люди могут многое простить мужским персонажам – всем нравятся антигерои. Но с женщинами это работает в меньшей степени. Я заметил.

Беру пальто и выхожу в сад. В небе серебряный пятак луны, а под ее лучами переливаются черно-белые осколки моря. На горизонте собираются тучи. Воздух леденеет. Я чувствую, как прошлое сгущается вокруг меня.

С возрастом я все отчетливее понимаю, насколько текучая штука – время. И как легко в нем утонуть или куда-нибудь унестись на его волнах. Удивительно, как нам вообще удается задержаться в настоящем.

Нельзя писать про человека, к которому ничего не чувствуешь. Рассказывая историю с ее точки зрения, я как будто присваиваю ее. Мне нужно узнать ее лучше. У меня в голове звучит голос Ская, все такой же звонкий после всех этих лет. Когда я это читал, я будто был внутри тебя. Той ночью в воздухе тоже пахло снегом.

Я останавливаюсь. Из бухты доносится голос.

– Спасите! – кричит женщина. – Пожалуйста, спасите!

Я хватаю фонарик, сбегаю вниз и свечу им на воду у скал. Она неподвижна и густа, как масло (канистры из-под масла).

– Спаси! – тихо зовет голос. Но там никого нет.

Я забегаю в дом и захлопываю за собой дверь.

Призрак

Приказ

Карниз

Разбив слово на куски, я чувствую себя лучше. Потому что, естественно, это не призрак. Это воплощения моего творческого «я».

Но тоненький голосок у меня в голове навязчиво твердит:

Так почему она просит о помощи?

Этим утром я обнаружил проблему. В печатной машинке заканчивается лента. Я это точно знаю, потому что, когда она подходит к концу, цвет чернил начинает меняться из черного во все цвета радуги по очереди. Прямо сейчас он темно-зеленый. По собственному опыту знаю, что потом он превратится в синий, потом в серый, а потом совсем побледнеет.

Готов поклясться, что брал сменную ленту из Нью-Йорка, но нигде не могу ее найти. Я перерыл весь чемодан и шкафы. Она так и не нашлась. Это ужасно раздражает.

Я прекращаю охоту за лентой и беру с собой на улицу блокнот. Страницы весело хлопают на ветру.

Мой писательский блок длился тридцать два года. Я пытался, поверьте. Я написал много, очень много провальных книг. Но провальные они или нет, у каждой книги своя природа, и они требуют к себе уважения, когда их пишешь. Нельзя поторапливать медленную, задумчивую книгу, а легкомысленный маленький юмористический рассказ нужно обязательно писать в кафе на углу. В этом смысле процесс создания персонажа Скай выходит очень запутанным. Мне приходится как бы заново все пересматривать, словно камеру отключили, а потом сняли сцену с другого ракурса. Эта книга – зеркало, и я ухожу в зазеркалье.

Даже в полусне я узнаю этот звук. И думаю: все-таки дыхание записывают. Меня любят. Любовь подскажет мне, кто я. Я пытаюсь вырваться на поверхность сознания, стряхнуть с себя темный шумный морок. Это не запись. Я чувствую спиной тепло тела, меня обнимает рука. Сонные пальцы гладят мою грудь. Меня наполняет такая невыносимая радость, что я чуть не задыхаюсь. Рука поднимается выше, к моему плечу, и два раза похлопывает по нему, будто говоря: идем со мной.

Подожди, – думаю про себя, – уже иду.

Снег на земле отражает лунный свет. Я переполнен новыми чувствами. Весь мир нов.