Клятва над кубком

У Ларк больно сжалось сердце. Правление Марии принесло Англии много несчастий. Она потеряла Кале – последний оплот Англии во Франции. Ее борьба за восстановление монастырей истощила казну. Она окружила себя ненавистными испанцами. Но женщина, которую увидела Ларк в темной часовне, вызывала ее сочувствие.

У ворот раздались крики и звуки труб.

«Наверно, новые почитатели Елизаветы», – подумала она.

Сейчас, когда в жизни Ларк исполнились все самые ее заветные желания, когда она была на седьмом небе от счастья, настал наконец момент, когда она должна рассказать Оливеру всю правду о своем прошлом.

– Оливер?

Он не отрывал любящего взгляда от ребенка.

– Да, любовь моя. Ты заметила, как она смотрит на меня? Она знает, что я ее папа. Что я тот, кто любит ее больше всех...

– Оливер, я должна тебе кое-что сказать.

По ее сдавленному голосу он понял, что Ларк беспокоит что-то серьезное.

– Да?

– Это касается Винтера.

– Это неважно.

–Важно. Я не хочу иметь от тебя никаких секретов.

Оливер тяжело вздохнул.

– Я должна все тебе рассказать. Три года назад, когда Винтер впервые приехал в Блэкроуз...

У нее перехватило дыхание, и она умолкла.

– Он изнасиловал тебя?

Ларк замялась. Она знала, что Оливер выразит свое сочувствие и не будет осуждать ее, если она скажет, что стала невинной жертвой посягательств Винтера. Но это будет не вся правда.

–Оливер, он не принуждал меня. Я влюбилась в него. Он был умен, привлекателен. Он заставил меня почувствовать себя женщиной. Но я дурно поступила. Я согрешила. Я предала Спенсера.

– Ах, Ларк...

– Винтер использовал меня, и я позволяла ему это. До тех пор, пока я не забеспокоилась, что Спенсер может все узнать, я была его пленницей. – Она посмотрела на Оливера, ожидая увидеть осуждение или отвращение, но в его глазах было только сочувствие.

Он подошел ближе, улыбнулся и поцеловал ее.

– Неужели ты думаешь, что после того, чтонам пришлось перенести, это имеет хоть малейшее значение?

Ларк обвила его шею руками, и слезы брызнули у нее из глаз. Исцеляющее тепло его любви наполнило душу. Пока она покрывала его смеющееся лицо поцелуями, со двора донеслись крики.

Оливер подошел к окну и выглянул.

Грязные проклятия вырвались из его груди, и Ларк в испуге подбежала к нему. Внизу, во дворе, раненный в руку стражник на ходу отдавал приказы.

– Оливер! – Ларк похолодела от страха. Дверь распахнулась, и в комнату, словно черное пламя, со шпагой наперевес ворвался Винтер. За его спиной толпился взвод солдат.

– Господи, – прошептала Ларк.

Оливер передал ребенка ей в руки и вытащил свою шпагу.

Ты не усвоил урока с первого раза, Винтер, – сказал он. – Я же предупреждал, чтобы ты держался подальше от моей жены.

– Неужели ты будешь сражаться с ним? – испуганно вскрикнула Ларк. С ребенком на руках она чувствовала себя беззащитной и беспомощной. – Их слишком много!

Ни на секунду не сводя глаз с Винтера, Оливер улыбнулся.

– Разве ты не знаешь, что ради тебя я готов сразиться с целой армией? И победить!

Винтер нанес удар, но Оливер сделал обманное движение и увернулся. Кончик шпаги Винтера вонзился в деревянную стену часовни. Он выдернул ее и нанес новый удар.

Ларк прижала ребенка к груди. Она попыталась закричать, но ужас сковал ей горло. Она огляделась в поисках предмета, который заменил бы ей оружие, но в комнате не было мебели, кроме импровизированной купели и длинной лавки, стоящей под окном. Свободной рукой она нащупала на плече брошь.

Оливер нанес удар, и один из солдат упал, обливаясь кровью, но остальные, словно свора собак, окружили его и оттеснили к окну.

В дверях возникла суматоха, и Ларк увидела вооруженных до зубов Кита и Белинду. Длинная старомодная шпага Кита сразила двух солдат. Несмотря на тяжелые бархатные юбки, Белинда ловко заехала своей тонкой рапирой в лицо одному из испанцев. Тот взвыл и, прижимая руки к глазам, упал на колени.

Оливер сражался как лев. Его легкие, почти танцующие движения, казалось, подчинялись какому-то внутреннему ритму. Стоя на подоконнике, он парировал любой удар Винтера, а солнечные лучи, проходя сквозь цветные стекла, окрашивали его фигуру яркими цветными бликами.

Винтер вынудил Оливера слегка отпрянуть назад. Тонкое стекло витражей за спиной Оливера треснуло и со звоном полетело вниз.

Неожиданно Винтер увернулся от удара Оливера и, сорвав чепец с головы Ларк, схватил ее за волосы и прижал шпагу к ее шее. Лезвие едва касалось ее, но Ларк понимала, что малейшее движение, и Винтер перережет ей горло.

В наступившей тишине Ларк слышала только стук собственного сердца и негромкий плач проголодавшегося ребенка. И ощущала холодную гладь кинжала брошки, зажатой в руке и скрытой под пеленками. Внезапно где-то неподалеку раздался звук трубы.

– Бросайте оружие, – скомандовал Винтер и, спрыгнув с лавки, остановился возле Ларк.

Шпага Оливера со стуком упала на пол. Кит и Белинда последовали его примеру.

Ярость охватила Ларк.

– Ты мерзкий, мстительный человек, Винтер!