Клятва ворона

Барьер, отрезающий от сущности и способностей, словно тонкий лед, покрылся трещинами. Они светились, росли, пока сквозь них не просочилось все столь хорошо мне знакомое. Запахи, привычно и необходимо, пришли первыми. Я чуяла ветер, несший в себе ароматы полей, дороги, темного леса, собачьей стаи и грозы. Чувствовала, как он свирепо пробивается с той стороны, расширяя и кроша разделяющую нас стену. Слышала собачий многоголосый лай и скулеж с вкраплениями из раздраженного вороньего карканья.

Инстинктивно я потянулась вперед, что вряд ли возможно, ведь все это происходило внутри меня. Я просто захотела, чтобы оно стало ближе, проникло и снова заняло надлежащее место. Выбора и других вариантов не было. Не тогда, когда снаружи Влад борется в одиночку за себя, за нас.

Стена, что скрывала мою сущность и прятала ментальный мир, осыпалась осколками, взорвавшись изнутри лунным светом и открывая ночь. Дорога и поля, темный лес совсем рядом, в молочно-желтом свете прожектора-луны всюду были видны тонкие блестящие нити паутины. Ее ошметки летали в воздухе, висели на траве и деревьях, мерцали на шкуре дога. Приветственно и ликующе взвыв, она отпружинила от дороги всеми четырьмя лапами, под одобрительный гул стаи, стекающейся к нам со всех сторон. Желтые глаза вспыхивали в темноте, словно светлячки, пар из пастей и рычание уносились все тем же ветром, дующим из мрачного леса Яблонева. Он сметал паутину резкими порывами, как дворник палую листву, в то время как я снова чувствовала себя цельной

и настоящей.

Открыв глаза, я знала, что все поменялось. Переломный момент, обеспеченный моим океаном и ветром Влада, заставил Илью отступить во всех смыслах. Наша связь разорвала сеть его проклятий на клочки, ее больше не было и точно не будет, чем в мангал ни ткни. Это было так же верно, как и то, что теперь Яблонев мог посмотреть на меня без какого-либо риска.

Я снова видела луну, но на этот раз не в ментальном пространстве или небе над головой. Она отражалась в глазах ведьмака, отчего казалось, будто из-за свинцовых снеговых туч ярости и решительности в них сверкала и серебрилась радость. Хотя мне не казалось и я не собиралась креститься. Все так и было.

Губы моего Князя чуть изогнулись в улыбке, показав ямочки на щеках. Он был горд, доволен, и особое удовольствие доставляло чувствовать это тепло по связи, вновь заработавшей в обе стороны.

– Невозможно. Ты не могла избавиться от этого самостоятельно!

Как показывало настоящее, очень даже могла. Океан эмоций все еще отдавался штормом внутри, но каким-то образом не выплескивался через край. Словно, впервые в жизни, у меня было четкое понимание, как его направлять и оставаться на плаву, а не тонуть и захлебываться.

– Я думала, что практикующие лучше других знают, что «невозможно» – это отговорка.

Илья скривился:

– А еще они знают, что любой план может сорваться, и всегда готовят запасной. Даже два. Не забывай, кто присматривает за твоей мамой и что с ней может случиться из-за вашего плохого поведения.

– Его брат, он сейчас возле мамы, – быстро пояснила я Яблоневу, сдерживая рычание и снова стесывая кожу о тугую бечевку.

– Так что? – Мужчина снова вернул самообладание, выдав все ту же противную ухмылку и цоканье языком. – Продолжим, или ты наконец-то осознаешь поражение и будешь хорошим мальчиком, который не подвергнет опасности мать своего фамильяра?

– Я никогда не был хорошим мальчиком.

Прежняя Агата, месячной давности, вытаращилась бы на Яблонева и закричала с пеной у рта, что он не имеет права рисковать мамой, тем более чужой. Нынешняя же считала, что шантажистов нужно наказывать и давить на первых же попытках навязать свою волю. Различие между этими двумя было лишь в понимании, осознании и ощущении связи с темным.

Влад не подставлял маму, не пытался спасти свой дар за ее счет. Он просто выбирал нас. Как вчера выбрала я, сбежав к нему домой.

Раньше мы были раздробленными частицами, часто соприкасающимися общими взглядами, интересами и действиями. Сейчас наш тандем представлял единое целое, имеющее на все одно мнение. Оно, к слову, оказалось предельно простым: не трогай нас и наше, и мы не тронем тебя. Ну а если рискнул, то беги. Может быть, успеешь. (Шутка).

Руки Князя взметнулись снова, и это больше не было статичным жестом. Пальцы дергались в воздухе, будто набирая что-то на невидимой клавиатуре, или их кто-то тянул за нитки, как марионеток. Теперь Влад не сдерживался и не отвлекался, сосредоточившись на Илье, как тот и напрашивался с самого начала. Его противник сделал что-то похожее, двигая руками по-другому, очень быстро, хаотично, будто что-то выхватывал перед собой и отправлял обратно. Это походило бы на передразнивания мимами друг друга, если бы не волны электризующей энергии, покалывающей кожу.