Клятва золотого дракона

– Нельзя бить, нельзя обижать! – негодующе скулил безумец. – Пауки любят Шнейтик, кормят Шнейтик, носят блестяшки, хорошие, хорошие, нельзя обижать, бить нельзя блестяшки бить!

– Твою кочергу, – прошипел Кьярум, пятясь.

Безумец трясся и поднимал руки с растопыренными ладонями, словно пытался прикрыть ими стену за своей спиной.

– Не пущу! Не пущу!

– М-да, – досадливо выдохнул Пеплоед, – поди найди, куда он их засунул. Нет бы в гнезде хранить! Пошли отсюда.

Он махнул рукой, и то ли от этого резкого движения, то ли от собственных переживаний Шнейтик окончательно перепугался, схватился ладонями за щеки («Ох ты ж, пропасть», – простонал Кьярум), зачем-то глянул влево, вправо, не то увидел, не то не увидел там того, что было ему нужно, издал жалобный рык и закричал:

– Урри-Да! Урри-Да!

– Да чтоб тебе кочергу в… – Пеплоед развернулся к выходу из пещеры, но медленно спускающаяся тень оказалась как раз перед его лицом, а за ней, между гномами и выходом, опускалось много теней поменьше, и Пеплоед отступил на шаг, снова выругавшись.

Самая большая тень спускалась на толстом витом полотнище, медленно кружась вокруг своей оси, была она размером с кошку и походила на шляпку гриба с аккуратно сложенными под ней кинжальными ногами, согнутыми в коленях. Остальные были намного мельче, но их оказалось как-то слишком много, и у Пеплоеда возникло почти осязаемое ощущение множества чужих взглядов и чего-то липкого на шее.

Кьярум медленно потащил Жало за рукоять. Гилли уже стоял рядом с мечом в руках. Не выписывал им свои знаменитые кренделя, а просто стоял и сосредоточенно следил, как пауки спускаются.

– Урри-Да! – повторял Шнейтик и размазывал по лицу слёзы и сопли. Кьярум держался так, чтобы видеть безумца краем глаза. – Урри-Да!

– Главное – не беги, – тихо произнес Пеплоед, тронув Гилли за плечо. – И глаза прикрой, они плюются. Большого паука не вздумай тронуть, иначе мы от них до самых Предгорий не отцепимся.

Со всех сторон зашуршало, затопотало, пришли в движение тени в углах и под потолком, а безумец, скуля, принялся отползать дальше вдоль стенки в самый темный угол, где у него было устроено лежбище из полусгнивших тряпок. Пеплоед, дождавшись, пока Шнейтик затихнет, кивнул Гилли – тот едва различил это движение при слабом свете голубых грибов – и быстро стал обходить пауков слева. Те, выстроившись живым ковром между Шнейтиком и пришлыми, теснились справа. Во главе этого строя, покачиваясь на тонких кинжалообразных ногах, стоял паук размером с кошку. В свете грибов казалось, будто он покрыт короткой заиндевевшей шерстью.

Гномы шли быстро, и плевки пауков в них не попадали, только раз тонкая струйка чего-то липкого и смердящего тухлятиной пролетела прямо перед лицом Обжоры. Несколько раз пауки поменьше, размером с крысу, отделялись от сплошного «ковра», за которым слышалось хныканье Шнейтика, и бежали к Кьяруму или Гилли, и тогда Кьярум ловко ронял на них Жало – макушкой, увенчанной небольшим шипом, и одного Обжора проткнул мечом. Они выбрались из пещеры довольно быстро, но этот путь вдоль строя пауков под плаксивые причитания безумца, доносящиеся из темноты, показался вечностью.

– Твою кочергу подземную, – выдохнул Гилли и сунул меч в ножны. Очень хотелось постоять и продышаться, еще больше хотелось теперь не останавливаться до самых Предгорий Медленной Лавы, и Обжора был рад, что Пеплоед, выйдя из пещеры, лишь ускорил шаг. – Что это такое было, а? Бр-р, как это мерзко! Мерзко и жутко что гном может превратиться в такое жалкое безумное ничтожество – ох, по мне мурашки бегают, ну честное слово, он мне сниться будет, этот парень!.. Но ты-то! Ты не удивился, Кьярум! Ты знал, с чем предстоит столкнуться, ты хотел получить от него… драгоценные камни? Ты уже видел такое прежде, верно?

– Случалось, – буркнул Пеплоед и еще ускорил шаг в надежде, что Обжора закроет рот.

– И этот гном – один из тех, кто… – Обжора задышал тяжелее, но умолкать ни в какую не желал. – Этот Шнейтик – он бывший воин? Или страж? Или а-рао подходят так близко? Он не из Гимбла? Это не один из тех, к кому мы идём, превратился в… такое? Пожалуйста, Кьярум, скажи мне, что это а-рао, который нарочно пришел сюда, чтобы спятить!

– Зряшный парень этот Шнейтик, – Пеплоед отвернулся. – Камни держал пропасть знает где, да и пауков позвал на ровном месте, а так бы мы могли его поймать. Узнали бы про камешки, ну или могли б засолить впрок… хотя нет, не могли бы, соли я маловато взял, да и тощий он уже совсем, наверняка больной, гнильё одно, тьфу!

– Что? Его? Ты хотел пытать гнома? Съесть гнома? Ты что, Кьярум?!

– Ну чего ты воешь-то, а? Знаешь сколько нам еще идти?