Клинки севера

— Да без разницы! — перебила девушка. — Обуревшие тоже убивают… ой!

Алесса надулась, решив молчать вообще: щипок получился и больной, и обидный.

— Лис, я знал, что ты поймёшь рисунок! — сияя как начищенный самовар, выпалил Арвиэль. Хотя собственный зад благоразумно прикрыл, опасаясь возмездия.

— Не вопрос! Только в следующий раз малюй СОБАКУ, а не осла с клыками. Кха!

— А-а, МУРа! — отмахнулся Вилль. — Может, пойдём?

Погода испортилась окончательно. Хлынул дождь, да такой, словно по тучам ходил кто-то с огромной лейкой, видимо, приняв улицы за грядки. Ветерок едва чувствовался, и стало ясно, что конец этому мракобесью наступит ой как не скоро. Триш, оказавшаяся магом воды, наколдовала нечто вроде полога, но вот с наводнением понизу сделать ничего не могла. Модные сапожки звучно плюхали по лужам, и Алесса решила: в следующий раз, покупая обувь, по-другому взглянет на кирзачи! Сама она раскисла не меньше, чем сапоги, совершенно потеряла ощущение времени и пространства; казалось, что так и будут они идти веками. Уже подзабытое чувство накатило вновь: бредёшь-бредёшь нога за ногу в ливень, в метель, и не знаешь, ждёт ли тебя по ту сторону пригорка лощина с россыпью деревенских изб или новые вёрсты дороги. А то и вовсе болото.

Команда «пришли» раздалась внезапно, и знахарка, дотоле глядевшая под ноги, вскинула голову так резко, что хрустнули позвонки. За мутной пеленой водяных жгутов невозможно было разглядеть что-либо в принципе, но Алессе почудились смутные очертания не то руин, не то мусорных куч шагах в пятидесяти.

— А теперь мы завяжем вам глаза! — объявил Лис, торжественно потрясая мешками. Мешки надели. Связывать, правда, не стали, поверив на слово. — А теперь — раскрутим вас!

Алессу и Вилля раскрутили на месте, сбивая с направления.

— В-вилль? — позвала Алесса, слепо шаря руками. Наконец, ладони уперлись в кого-то. — Вилль?

— Решила таки почесать меня за ушком? — ехидно поинтересовался Лис.

"Пресветлая богиня! — наугад отвешивая затрещину, взмолилась Алесса. — Не покинь в обители безумцев сына своего, Арвиэля! Ну, и меня за компанию!"

"Кстати, сам-то Вилль почему о ней не вспоминает?" — раздумчиво заметила пантера.

Действительно, аватар ни разу не упомянул имени Двуликой Богини за весь вечер, хотя раньше обращался к ней постоянно. Решил по примеру Алессы стать атеистом? Вилль?! Бред! Да скорее она сама купит иллиатаров треугл, начнёт ходить в церковь на службы, регулярно исповедоваться и поститься! И ещё одно не давало покоя. Первое слово, выплюнутое им при встрече, звенело в ушах, не желая покидать память. И неизвестно, покинет ли? Алесса ни за что не обиделась бы на привычные «вредоноску» и «матюмачиху», которые в исполнении Вилля и оскорблением-то не звучали, но омерзительное «паршивка» хлестнуло тогда оплеухой. За что? За то, что хотела помочь?

Трой прервал невесёлые раздумья.

— Добро пожаловать в Тёмный город! — в кромешной тьме, на пороге в неизвестность, голос Бешеного Лиса звучал особенно злорадно.

Алесса «повеселела» окончательно.

Что-то скрипнуло, чавкнуло, повеяло холодом.

"Могильным", — подсказала пантера. Арвиэль нащупал её руку, и стало не страшно.

Чёрный-чёрный город действительно существовал, и именно туда они угодили. Алесса насчитала четыре десятка шагов после лестницы в двадцать пять ступеней, когда завёлся Бешеный гид.

— Направо по коридору тремя ярусами ниже недавно поселились гули — где-то с сотню — так что ходить туда не надо, а то слопают… В зале, по которому мы идём, раньше шатался зомби, но теперь, кхе-кхе, его обугленный прах покоится как раз возле твоей левой ноги, Лесюшка, так что не наступи, деточка…

— А тебя носом ткнуть, Лисушка? Говоришь, нюх у тебя тонкий…

Триш что-то прошептала, и её брат сердито засопел в ответ. Но умолк.

Несколько раз их останавливали, раскручивали, дав время придти в себя и восстановить равновесие, вели дальше. Потом надоело считать повороты, тем более, шаги. Метис в четверть голоса затянул песенку в духе "что вижу, о том и пою", а поскольку кругом был лишь камень, куплеты разнообразием не отличались.

На строчке "уж дом родной вдали показался" дохнуло теплом, жареным мясом и немного потом — словом, обжитым помещением.

— Снять мешки! — чуть погодя велел Лис.

Алесса ме-эдленно потянула мешок. Пригладила волосы. Открыла глаза. И увидела ЕГО! Настоящего. Ага-а!

Напротив стоял, заложив большие пальцы за ремень, невысокий худощавый парень самой что ни на есть провокаторской наружности: хитромордый, быстроглазый, с кривой ухмылкой, казалось, намертво прилипшей к лицу.

— За ушком почешешь?

На сей раз затрещина получилась что надо!

— Наши гости пришли, так что можем сесть за стол. Накрывайте!

Если бы сирены не были мифом, Ярини следовало родиться одной из них. Именно такие голоса — низкие, удивительно звучные, чарующие — сводили, по легендам, моряков с ума, вынуждая вести корабли прямо на скалы. Ясно теперь, подумала Алесса, почему эти люди называют её императрицей. Уж не эльфийка ли? Но нет, человек. Или оборотень: метаморфы чуют друг друга только в брачный сезон, а до весны ещё далеко.