Клинки севера

Дома в квартале тесно лепились друг к другу, образуя похожие на коридоры улочки, которые ветвились неравномерно и не всегда накрест. Тогда на остром углу красовался вазон либо колодец, а то и деревянная тумба с пришпиленными объявлениями самого разнообразного содержания. Сперва Алессе показалось, будто стены домов расписаны, а то и вовсе выложены мозаикой, но, подойдя ближе, она поняла, что ошибается. Штукатурка была дешёвенькой и потому охотно крошилась, но хозяева, ленясь замывать облупленные места, мазали прямо по неровному сколу. Художница склонила голову набок: халтура, конечно, но всё равно издалека красиво. Да и черепица смотрится нарядно — красная, зелёная, коричневая — и в тон ей выкрашены оконные рамы и двери.

Раз за ней увязался хмырь бандитского образа, но тут Алесса не сплоховала. Оправляя поклажу, широко зевнула, «забыв» прикрыть отращенные клыки. Хмырь испарился.

К «Вечному зову» она выбралась усталая, уверенная в том, что без проводника придётся туговато… И захохотала. Какой-то умник прибил рядом с вывеской деревянное сидение от нужника. Может, посчитали, что сойдёт за подкову? «Кабанья голова» отыскалась чуть ниже по улице: приземистый двухэтажный постоялый двор с корчмой и конюшней, и на вывеске действительно красовалась кабанья голова, жареная, с зажатым в пасти яблоком.

— Сожалею, барышня, но мест нет! — из-за стойки горестно заявил рыжий гном, едва она переступила порог. Горестно оттого, что оценил добротное платье клиентки, а кошель размерами внушал уважение.

Хозяин врал: несмотря на сумерки, в корчме было немного… нелюдно. Трое орков из последних сил пытались обдурить в карты гнома, возле лапищи которого красовалась горка меди, шапка и полупустой штоф. За столиком в дальнем углу ели мясо двое мужчин в чёрных мундирах с серебряным шитьём по вороту-стойке и обшлагам. Один из них поднял на вошедшую блестящие жёлтые глаза. Варги.

«Эге! Да хозяин-то расист!» — сообразила пантера.

— Правда? А, может быть, одна комнатушка найдётся? — Алесса улыбнулась, демонстрируя клыки, и гном тут же радушно осклабился в ответ. — У меня есть деньги.

— Одна… найдётся! — возвестил гном тоном фокусника, выудившего из шляпы голубя: хоп! — Ровно для вас и берёг! Уверен, милая барышня, в цене мы сойдёмся…

— Мгм, — неопределённо кивнула Алесса. Каждому неверрийцу известна прописная истина: если владелец заведения гном, то шансы на сделку, выгодную для обеих сторон, практически равны нулю.

— Гей, Белык! Подь сюды, сородича обслужишь! — глотка у гнома оказалась лужёной.

И в зал вошёл медведь. То есть, не медведь, конечно, а беар, здоровенный и чёрный, с белым воротничком на груди.

Когда Белык, заверив, что Перепёлка будет устроена по-королевски, потащил сумки наверх, Алесса припомнила свой интерес.

— А в мундирах кто был?

— В мундирах? А-а, это варги из гвардии.

Алесса непонимающе нахмурилась.

— Императора нашего придумка. Папенька его покойный, чтоб ему, клятому, на том свете огнем рыгалось, едва всю страну не сгубил… Так сын старается теперь, мира да лада хочет. Нас с тобой, вон, людьми сделал, документы выдал… А в личке у него теперь и орков полно, и эльфов, что помоложе. Но остроухи сюда не ходят. Эта… Элита, вот!

— В какой такой личке?

— В личной охране.

— У меня там лучший друг служит.

— Эээ… Хорошо, — после некоторой паузы заулыбался медведь.

«Всё-таки полезная штука — репутация!» — подумалось знахарке, когда за ужином к столику подошёл сам хозяин с белоснежным полотенцем через руку и в свежем накрахмаленном фартуке без единого пятнышка.

— Уютно ли у нас любезной госпоже? Жалоб не имеется?

— Нет-нет, что вы, уважаемый! Всё просто чудесно, благодарю…

— Тогда, быть может, и с женихом к нам придёте? Уж попотчуем на славу!

— Всенепременно… — блаженно вздохнув, Алесса обмакнула желтоватый пшеничный мякиш в мясную подливу — свежую, пряную. И в цене они с гномом сошлись.

* * *

Иногда случается так, что в день, к которому готовишься с особым, лишь тебе ведомым трепетом, бог Удачи вдруг решает зло поглумиться. Платье, разглаженное влажной губкой, за ночь высохло и отвиселось, а теперь немым укором лежало на кровати. Через полстраны ехало оно в сумке, но захватить туфли Алесса не догадалась.

— Дура ты, Леська, ой, ду-ура! — сокрушалась знахарка, туго шнуруя сапоги.

Поразмыслив, решила взять карету фасона ради. Уже на подъезде к Дворцовой Площади лошадь умудрилась споткнуться левой ногой об идеально гладкую дорогую брусчатку.

«А-а-а! К неприятностям!» — запаниковала пантера.

«У извозчика они точно будут», — вздохнула девушка, глядя вслед хромающей кобылке.

Алесса медленно, с кошачьей грацией оправила платье. Пускай грудь подкачала, зато не будет падать в обморок, как тётки в корсетах, да и не тощая она, а вовсе даже хрупкая. Вилль парень видный, да разборчивый, и в женщинах пуще всего ценит естественность!

Он поднимет её на руки, прижмёт крепко-накрепко и закружит. Прямо у всех на глазах! И спросит:

«Как же ты добралась так далеко?»

«Господин Винтерфелл, какие пустяки, право!»

И все стражники из личной охраны императора зааплодируют.