Клинки севера

Алесса в ответ забористо выматерилась, используя весь немалый арсенал, но та, надо отдать ей должное, выслушала до конца, не перебивая.

— Я велела съесть это, — гадёныш холодно кивнула на нетронутую миску с едой. Какой? А-а, неважно… Пленнице кололи какую-то дрянь, вроде бы, сахар с водой, но помогало слабо. Для полной регенерации таких повреждений нужно мясо.

— Ужинать без дамы? Приглашаю в мою скромную обитель! — она нарочито резко повела рукой, но хорошо смазанная цепь вместо лязга ответила мелодичным звоном.

Гадёныш присела на корточки перед клетью, пошатнувшись, едва не схватилась за прутья, но успела отдёрнуть руку и оперлась об пол. Алесса злорадно хмыкнула:

— Кусается? А дотронься, вдруг пронесёт?

— Перестань упрямиться! Если ты не будешь есть, то не сможешь регенерировать и совсем загнёшься!

— Мамочка будет «довольна», да?

— Заткнись! Ты знаешь, что я могу с тобой сделать?!

Очередной прилив злобы толкнул пленницу вперед так, что цепи натянулись, едва не выкручивая руки из суставов.

— Давай!!! Может, сдохну, хоть рожу твою видеть не буду!

— Ты…

— Я же просила не приходить сюда в одиночку! — оборвал спор холодный, властный голос.

Они настолько увлеклись разговором, что гадюку не заметили оба. Алесса с силой дёрнулась обратно, ударившись ещё не зажившей спиной, но гады и это предусмотрели: стену и пол обили ватином, и особо не покалечишься. Она догадалась, жалельщица холерная.

Исподлобья пленница уставилась на новоприбывшую:

— О-о! Вот и «пряник» явился! Гадина…

— Гадина!!!

— Лесса, что с тобой?!

Взволнованный голос вырвал из сна в реальность слишком резко, что вкупе с ожесточённой тряской подействовало точно ушат ледяной воды спозаранку.

— У-убью-у!!! — с рёвом Алесса бросилась на побудчика, метя ему в лицо отращенными когтями.

Тот успел перехватить её запястья, но равновесия не удержал, и вдвоём они покатились по полу. От удара о стену вся каюта вздрогнула, застучали раскатившиеся жемчужины, которые моряки, преподнеся корабельному лекарю в дар, с нарочитой небрежностью назвали перлами. Съерт Разящий, вылетев из мишени, воткнулся в паре ладоней от лица противника.

«Стой!!!» — взвизгнула пантера.

Алесса размахнулась и… проскрежетала когтями по полу, оставив в досках четыре белёсые борозды. Шумно перевела дыхание, не решаясь поднять глаза на капитана — человека, которому искренне была благодарна и которого только что едва не убила.

Проклятье.

Капитан поставил её вертикально. Отпустил было, но тут же ухватил подмышки, как щенка, когда колени предательски подломились. Воздух словно загустел и в пересохшее горло врывался толчками.

— Что с тобой, девочка?

— Я… Я не знаю. Не помню…

Голос дрогнул, и Алесса сжала кулаки. Вдох-выдох. Не реветь!

* * *

Рассекретили её уже на вторую неделю плавания, застукав в укромном уголке над ведром. Хорошо хоть штаны снять не успела. Тогда Алесса, налюбовавшись отпавшей челюстью рыжего матроса, затянула верёвочку туже и степенно произнесла:

— Любезный Скат, я полагаю, ваш больной зуб позволит даме справить нужду? Осмотрю вас через пятнадцать минут, ступайте…

Скат, развернувшись, зашагал на прямых ногах, а знахарка уселась на ведро и подперла подбородок кулачками. Вот влипла!

Желудок скрутило в узел, так что через пятнадцать минут ведро оставалось пустым, но на палубу идти пришлось. Встречали её двумя молчаливыми шеренгами, хлопая по очереди глазами, а в конце парадной дорожки ждал, скрестив руки, Китобой, капитан и корабль. Неспешно прошествовав к нему, знахарка протянула руку:

— Алесса Залесская, профессиональный лекарь. Плыву в Скадар изучать заморскую лекарственную флору! — это было единственное мудрёное слово, которое Алесса запомнила без тетрадки с картинками, поэтому звучало с особой гордостью.

— А морскую изучить не желаете? — с ехидцей поинтересовался капитан Ориен, но знахарка уже поняла, что бояться нечего.

Она кивнула за борт:

— Глубоковато здесь, только рыб фосфорических и найду. А это — уже фауна!

— Кхм, фауна… Ну, добро пожа… Хотя вы и так на борту, госпожа профессиональный заяц!

Ободрившись, Алесса взмахнула руками с намерением доказать собственную платежеспособность:

— Ну-с, больные, увечные, прошу в очередь!

— Так он что, девка?! — послышался робкий голос из левой шеренги.

— А ваш недуг, увы, неизлечим…

Тут капитан захохотал, а следом — и остальные.

Так и открылись ей прелести путешествия юной девы в компании полного корабля мужчин, оказавшихся, вопреки россказням северингских знатоков, отнюдь не неотёсанными. Напротив, лекарь на палубе считался существом полезным, а поэтому ценным. Нашлись больные уши, ноющие спины, а моряки помоложе зачастили поскальзываться на отдраенной палубе и путать косяки с дверьми.

Правда, о природе знахарки знал только Ориен Китобой. Не допрашивал — сама сказала в первый же вечер.

И это было верным решением. Каюта капитана перешла в полное распоряжение водоплавающей кошки.