Клинковая роща

— Куда? И кто вы вообще такие? — наконец выдавил храмовник, не упомянув термина на букву «п», за что ему сразу честь, хвала, и плюсик в карму.

— Путники. Увидели вас, решили помочь. Остальное потом, — ответил я, пока за меня этого не сделал пилигрим или хуже того, Филин.

— Ты лекарь? — спросил он уже чуть спокойнее. — Можешь им помочь?

Я посмотрел на лежащие у ног тела. Ни полоски здоровья, ни потока чувств. Реставрация бы точно справилась, но песнь покоя — вряд ли. Хотя, мне не сложно попробовать.

И я честно попробовал. С посохом, молитвой, обкастом на удачу и регенерацией. Все без толку, как и полагается с трупом.

— Отдам что хочешь, если сможешь им хоть как-то помочь! — могучий воин выглядел решительным, но пустотная эмпатия говорила, что бедняга в на грани. Судя по количеству валявшихся разорванных тел, в этом бою он потерял больше половины своих людей.

— Боюсь, это… — я нахмурился, не желая произносить эти слова. Сто тридцать второй уровень. Такой парень должен бы занимать какое-то важное место в рейде. Очень соблазнительно было бы применить реставрацию. Но что будет потом? Стоит ли моя выгода того, что другое существо будет страдать и сходить с ума? А то и вовсе поднимется монстром и нападёт на своих.

Мортис! Реставрация заставляет меня делать слишком сложные выборы.

Я нашел глазами Терми. Друг пристально смотрел мне в глаза, словно решая для себя что-то. Я ответил ему тем же, задавая немой вопрос. И пилигрим, когда пауза после начала моей речи затянулась, чуть заметно качнул головой.

— Я не способен воскресить павших, но попробовать кое-что могу. Однако говорю сразу, что не могу обещать ничего.

— Эти двое — последнее, что осталось от моего отряда, — на суровом лице воина заиграли желваки. — Я в ответе за них. Если можешь что-то сделать — делай.

— Тогда отойдите подальше. Это может быть опасно.

Храмовник послушно отошел, а Терми наоборот, приподнял брови и посмотрел на меня с удивлением, но я развернулся к неподвижным телам. Большинство было истерзано и изжёвано монстрами, так что даже пытаться уже было бессмысленно.

— Какие у тебя есть проклятия пустоты? — спросил я у друга, не глядя. Все мое внимание было занято окном инфо со списком доступных мне самому таких заклинаний.

— Именно проклятия? Дрожь души. Заставляет врага паниковать, но против воли выше восьми работает слабо — я его еще почти не качал.

— Тогда используй его, — ответил я пилигриму, присаживаясь поближе к телам.

Сон разума. С ним ума у подопытных будет чуть меньше, а значит и сопротивления воздействию. Дальше — Долина отчаянья. Это массовая магия, накладываемая на область, и повышаемая уязвимость к магии пустоты — как раз за счет повышения отчаянья целей. Теперь отлично ляжет и дрожь души пилигрима. Не совсем то, что я хотел бы увидеть, но и Терми ни разу не дебафер. Я не ожидал, что у него вообще что-то подобное есть — никогда он не использовал такое в бою.

— Великая Мортис, ну и падаль. Это бесполезно. Два куска тухлого мяса.

Я со злостью пнул в бок ботинком одно из тел. Терми посмотрел на меня расширившимися от удивления глазами, и хотел было что-то сказать, но вместо этого обернулся на отошедших спасенышей. И правда, будет нехорошо, если они что-то такое увидят.

Туман.

Кипящий гнев.

— Сион, ты в своем уме? Зачем?

— Просто проверка, помолчи минуту, — попросил я друга, но в его лице читалось максимальное неодобрение. Но объяснять мои догадки было бы и впрямь слишком долго и совсем не к месту.

— Нужно сделать из этого мяса кадавров, — сплюнул я. — А потом пущу тухлятину на удобрения.

Кажется, испытывать терпение друга дальше не стоит.

Стигийское болото.

Повышено сопряжение со стихией пустоты. Текущий уровень — 74%

Сурово. Очень сурово. Пожалуй, повторять эксперимент я не решусь без веской причины. К Погибели такую радость.

Главная фишка этой способности была в ее вариативном воздействии. В описании говорилось о влиянии на грехи целей, но имея дело с производной стихией от пустоты, не сложно догадаться что речь идёт, конечно же, про эмоции. А значит, среди них должна быть такая замечательная вещь, как «страдание». Если предположить, что какая-то их часть еще жива в этих телах, что в них ещё остались души, то сейчас они должны максимально возможно страдать.

В описании молитвы ведь ничего не говорилось о том, что страдание должно быть именно физическим, верно? А пустота как ничто иное способна заставлять испытывать душевные муки.

— В Покое обрати свой мрак к рассвету.

Я с замиранием сердца присел к мертвецам, надеясь на чудо. Здесь было по меньшей мере пятеро бойцов, окончивших свой жизненный путь в зубах тварей.

Терми шагнул в мою сторону, чтобы уже серьезней задать свои вопросы. Наверняка он подумал, что пустота поглотила мой разум.

Я задрожал от нервного напряжения. Руки тряслись, а я неотрывно смотрел на искорёженные трупы.

Секунда, две, три…