Клинт Иствуд. Последний ковбой. Биография

«”Пережженный, исковерканный и потрескавшийся” (упоминать его настоящее название здесь представляется просто неуместным) – это, вероятно, самый дорогой, постный и отталкивающий фильм за всю историю этого жанра. Если, фигурально говоря, на 42-й улице стоят маленькие тележки, с которых торгуют садизмом, то этот фильм, который вчера начали показывать в кинотеатрах Trans-Lux 85th Street Theatre и в DeMille, представляет собой целый супермаркет с такими товарами… Он длится два с половиной тягучих часа… и все это время тянется бессмысленная последовательность сцен, происходящих вокруг моста… Как можно превзойти такие шедевры, как “Мост короля Людовика Святого” или “Мост через реку Квай”? Иногда все это начинает казаться забавным…»

Оценка фильма не сильно изменилась к лучшему и в последующие годы, когда Адлер ушла из Times, а ряд чрезвычайно высоколобых кинокритиков стали все чаще поворачивать свои носы в сторону Клинта. Так продолжалось до первых годов нового века, т. е. до появления Манолы Даргис. Даргис была первой из кинокритиков, которая не стала отметать Клинта по определению, автоматически, как человека, чье творчество не соответствует эпохе, жанру и так называемому духу времени. Впрочем, The New York Times продолжала гнуть свою более-менее стандартную «линию партии». Всякий раз, когда на экранах появлялся фильм «Хороший, плохой, злой», газета в своем телевизионном разделе из года в год печатала одну и ту же однострочную рецензию, которая хотя и была жестокой и снисходительной, но на самом деле не так уж далеко отстояла от того, что чувствовал по отношению к фильму сам Клинт. Текст ее гласил: «Рык, ворчание и немного слов. Клинт ступает по воде, аки посуху».

Изо всех критиков только Эндрю Саррис в Village Voice оказался готов признать, что в стилистике Леоне и его трилогии что-то есть. Саррис, предшественник «авторского» движения в американской кинокритике, унаследовал от критиков французской «Новой волны» весьма противоречивую оценку американских фильмов. Стоит напомнить, что тогда его считали бунтарем, а сегодня по иронии судьбы справедливо почитают как ретрограда. Его авторская теория прославляла жанровые фильмы и режиссеров, делавших их более кинематографичными и личными, а не корпоративный, безличный и, следовательно, заурядный продукт, который выдавала старая система индустриальных студий. Саррис, посмотревший трилогию еще до ее выхода в прокат, написал обзор из двух частей, который появился на страницах Village Voice 19 и 26 сентября 1968 года под названием «Спагетти-вестерны». В обзоре кассовый успех фильмов Леоне объяснялся притягательностью их авторского начала (тем, к чему другие критики оказались совершенно слепы). Таким образом, Саррис ввел трилогию и ее режиссера в мир моды, хитов и хиппи, к которому принадлежал и сам. Если до публикаций Сарриса было не принято хвалить эти фильмы на коктейльных вечеринках, проходивших на Пятой авеню, то после они стали главными темами обсуждений в кафе и на кухнях. Саррис писал: