Клио и Огюст. Очерки исторической социологии

Возможные ответы на не разрешенные марксизмом вопросы даны в работе американского социолога Ричарда Лахтмана. По его мнению, суть истории составляет не только конфликт класса господствующего, но и конфликты внутри господствующего класса – между разными его группами. В своей книге «Капиталисты поневоле» Лахтман пишет: «Маркс и его последователи не способны объяснить, почему конфликты между одними и теми же классами в разное время приводят к различным результатам, даже если положение подчиненного класса в производственных отношениях неизменно. Теория конфликта элит справляется с этой проблемой, признавая, что элиты определяются по своим возможностям упредить те изменения в производственных отношениях, которые угрожают их автономии. Подчиненный класс, напротив, не способен сопротивляться разным маневрам элит, которые увеличивают силу одной из них за счет другой. Эта неспособность – определяющая в вопросе подчинения класса-производителя. Это важная часть самой основы коллективного правления элит над неэлитами, и именно из-за нее изменения в классовых отношениях должны дожидаться изменений в элитных отношениях»[14]. Сейчас сложно сказать, сможет ли теория Лахтмана осветить все вопросы, которые история ставит перед социологией. Но одно можно утверждать совершенно точно: события, произошедшие в России в конце XX–XXI в. и на Украине в начале XXI в., классической марксистской теорией описываются весьма блекло. Теория Лахтмана дает более глубокое понимание. Ни в том, ни в другом случае речь, конечно, не идет ни о «буржуазных», ни о «феодальных» революциях. Речь не идет о противостоянии «демократических сил» «патриотическим» и пр. Произошедшее необходимо понимать как конфликт элит, взявших на вооружение разнообразные лозунги. «Последствия элитных конфликтов для классовых отношений являются косвенными. Конфликты элит увеличивают способности одного или другого класса, сокращая разделение внутри него. Когда конфликты стирают разделение элит, выжившая элита получает преимущество над классом-производителем потому, что она больше не ограничена в своих действиях способностями конкурирующей элиты. Способности подчиненного класса увеличиваются и в том случае, если фракции внутри этого класса, некогда связанные с разными организациями элит, способны объединиться против недавно укрупнившейся элиты»

[15].

Важной частью теории Маркса было то, что в качестве основного инструмента общественного развития он рассматривал революцию. Изменения в обществе накапливаются постепенно, увеличиваясь количественно, затем происходит качественный скачок – революция. И развитие переходит на новый уровень. Маркс считал революцию нормой развития. Противоположную точку зрения занимал английский философ Герберт Спенсер, автор концепции социальных институтов. По его мнению, революция – это признак болезни общества, нарушение нормы. Для того чтобы общество нормально развивалось, обновление должно происходить перманентно. Новые силы должны приходить на смену старым и отжившим постоянно, противоречия между ними не должны накапливаться и приводить к кризисам.

Существенной помехой нормальному развитию Спенсер считал социальную поддержку, позволяющую неспособным людям сохранять свои социальные позиции. Спенсер уподоблял общество организму, и вообще был сторонником биологизаторства социологии. Залог сохранения здоровой популяции он видел в «естественном отборе», оставляющем на плаву сильных и уничтожающем слабых.

Воззрения Спенсера оказали весьма существенное влияние на развитие западного общества с присущими ему идеалами меритократии. Для меритократии важно, чтобы наиболее способный и подготовленный человек занял более высокую социальную позицию. В российском обществе преобладают иные приоритеты. Начальник, хладнокровно избавляющийся от слабых работников (больных, беременных женщин, многодетных матерей), рискует прослыть бездушным и жестоким человеком. Преподаватель, ставящий двойки неуспевающим студентам, будет порицаем не только учениками и их родителями, но и администрацией вуза. Физически и умственно слабый человек имеет в России почти те же карьерные перспективы, что и сильный и умный.

С одной стороны, это сохраняет богатство человеческого разнообразия. Известно немало случаев, когда школьные троечники (А. С. Пушкин, А. Эйнштейн и пр.) становились великими творцами: писателями, поэтами и учеными. Поэтому русская культура дала миру немало великих революционных достижений в области искусства и науки. Она позволяет человеку, чей путь развития отличается от стандартного, сохранить доступ к возможностям социальной реализации.

С другой стороны, на элементарном базовом уровне отсутствие меритократии приводит к тому, что общественная система работает неэффективно. Должности заполняются неумными лентяями, кое-как по доброте и снисходительности преподавателей добредшими до диплома. Основным фактором при приеме на работу являются не личные достижения и качества, а родственные и дружеские связи.