Ключ

– Не извиняйтесь, коллега! Я не знаю, насколько искренне и глубоко капитан Барбарус любит мою дочь, но я не настолько наивен, чтобы предполагать, что он никого не любил до неё раньше. Кто из нас не влюблялся в молодости направо и налево? Помнится ещё до знакомства с матушкой Фоллианы, я не пропускал ни одной обложки!

– Вы хотите сказать – ни одной юбки?

– Кому нужны эти юбки? Я сказал именно то, что хотел – ни одной обложки! И были среди них всякие. Некоторых я даже и не вспомню, другие же оставили глубокий след в моей душе, а кое-кому я обязан долго не заживающими ранами…

– Хм-м. Позвольте полюбопытствовать, коллега! – спросил заинтригованный розовый крыс. – А какая обложка была у родительницы Фоллианы?

– Скромная, – ответствовал Библиотекарь мечтательно. – Светлая телячья кожа, почти без тиснения, но название выведено золотом – «Дева совершенной красоты». Это было любовно-эротическое произведение, запрещённое церковной цензурой, а потому наша любовь была тайной…

– Подождите! – в недоумении воскликнул розовый крыс. – Вы хотите сказать, что были влюблены в книгу?

– Ну да, а в кого же ещё? – пожал плечами Библиотекарь. – Вам этого не понять! Вы думаете, что книга это стопка сброшюрованных листов с текстом, объединённых обложкой? В таком случае, человек это центнер мяса с потрохами на костях! Нет, коллега, это далеко не так. И у человека, и у книги есть душа, которую в них вкладывают создатели. Душа эта материальна, а вовсе не бесплотна, как считают невежды. Надо только уметь такую душу видеть и чувствовать. И поверьте мне – иные души настолько прекрасны, что в них невозможно не влюбиться! Бывают, конечно, и ужасные души, просто чудовищные…

– А где сейчас матушка Фоллианы? – продолжал свои расспросы профессор Прыск.

– Погибла, – печально проговорил Библиотекарь. – Сгорела вместе с собранием подобных ей изданий, оставив мне лишь маленький беспомощный листок из которого я вырастил известную вам строптивую девицу.

Профессор Прыск задумался, подперев голову лапкой.

– Я за свою жизнь съел столько книг, – проговорил он, – а прочёл ещё больше, но теперь понимаю, что знаю о них очень мало.

– А я за свою жизнь собрал, каталогизировал, организовал в фонды и… любил столько книг! – усмехнулся Библиотекарь. – Но я знаю только то, что я ничего о них не знаю. Что такое книги? Они могут проявлять себя, как источники знаний, но и невежества тоже. Они могут сделать из псевдо разумного, двуногого существа – человека, а могут разрушить или поглотить его, лишить разума. Они проявляют себя, как порталы в иные миры, и сами являются отдельными, самодостаточными мирами. Да, они живые. Да, они имеют души, которые обладают самыми разными свойствами. Бессмертием, например. Люди много говорят о бессмертии своих душ, но сами не понимают, что это значит. Они представляют бессмертие души чем-то вроде бессмертия, не стареющего и неумирающего, вечно молодого тела. Но ведь это не так! Бессмертие душ заключается в их постоянном перевоплощении, и это в одинаковой степени касается и людей, и книг.

– Но во что же может воплотиться душа книги?

– Это зависит от того, какова эта книга. Чаще всего такая душа воплощается в следующую книгу или даже в ряд книг, но может стать, например – фильмом, или даже человеком.

– Вот как?

– А откуда, по-вашему, взялась душа Фоллианы? Она квинтэссенция душ множества книг, как и моя собственная.

Они помолчали. Какая-то мысль вертелась на границе сознательного и бессознательного в маленькой, но мудрой голове профессора Прыска. Ему казалось, что вот-вот и он ухватит эту тоненькую ниточку, за которую можно вытянуть нечто большее, то, что собственно они пытаются понять, читая поэтические творения капитана Барбаруса. Но ниточка ускользала и не давалась, продолжая дразнить учёного своей близостью. Тогда он решил на время оставить погоню за ней и вернуться к изучению документа.

– Мы с вами прочли уже половину тетради, коллега, – сказал он. – Давайте рассуждать логически. Эти стихи содержат шифр, написанный по единому принципу. Что их объединяет, кроме того, что они являются произведениями одного автора?

– Поэтичность образов… Поклонение красоте.

– Так, ещё?

– М-м, каждое, посвящено какому либо одному предмету.

– Возможно, это имеет отношение к предмету наших поисков. Дальше!

– А что дальше? Ну, разве что несовершенство рифмы.

– Подождите!.. – профессор Прыск замер, чувствуя себя, как в игре «горячо – холодно!» Сейчас его состояние можно было обозначить, как – «очень тепло». Но коварная ниточка, в очередной раз скользнула перед самым носом и куда-то исчезла.

– Эх! – махнул он розовой лапкой. – Кажется, просто померещилось. Но вы правы – в сочинениях капитана Барбаруса есть некое несовершенство, которое он мог бы не допустить.

– Может быть, просто не хватило таланта?

– Вы думаете?

Крыс снова задумался.

– Скорее это похоже на то, что он торопился, – сказал он, наконец.

– Торопился? Но здесь около сотни стихотворений. Можно поторопиться раз, другой, но невозможно это проделать сто раз подряд. Зачем тогда вообще писать стихи?