Ключ к Ледяному Источнику

Руки ее, не привыкшие к такой тяжелой работе, болели. Кожа на кистях покраснела, кое-где появились непроходящие язвы. Жесткое платье, выданное Урмой взамен ее одежды, было мало и натирало подмышками. Про обувь она уже молчала. Рослая Лина была слишком большой для этого мира. Повариха была ниже нее на голову. Ничего из женской обуви Лине не подошло. Заказывать новые башмаки у сапожника было слишком накладно, в храме чужемирку должны были всем обеспечить. В общем, в качестве временной обуви Лине отдали какие-то мужские ботинки. Выглядела бывшая москвичка как пугало — грубое коротковатое платье с передником, чепец на волосах и мужские ботинки, — и чувствовала себя также. Для улицы ей отдали старый тулуп Вольга. Выходить туда ей приходилось часто: то по воду, то в сарай.

На кухню ее не пускали. Лина никак не могла совладать со здешней бытовой магией и разжечь огонь. Урма, довольная поводом отделаться от чужемирки, свалила на нее всю грязную работу. Лине приходилось мыть полы холодной водой в полутьме. Конечно же, воду можно было подогреть. Как и зажечь огонь в печи и засветить кристаллы в красивых стаканах, все это делалось с помощью амулетов и артефактов. Хороший хозяин запасался ими в городе на полгода, а то и на год. Стоили они недорого, все местные к ним были привыкшие.

Для Лины же даже простой поход в туалет превратился в пытку. Она никак не могла договориться с этими странными заклятиями исчезновения.

К слову, для уборки использовали похожие заклятия, но Вольг решил, что экономией уборочных артефактов Лина хоть как-то отработает свой кусок хлеба. Вот так и получилось, что Лина стала поломойкой, посудомойкой и немного официанткой.

Последнее, к слову, давалось ей труднее всего. Отношение к женщинам в этом мире, застрявшем в Средневековье, оставляло желать лучшего. Немного спасало ситуацию то, что одна из главных богинь их разношерстного пантеона была женщиной. Да и среди магической братии колдуний было много. Говорили, что иногда дар открывается уже у взрослых. Потому нельзя сказать, чтобы над местными дамами издевались. Вовсе нет. Они были зависимы от мужчин, но в общем и целом право голоса все же имели.

Чужемирок это, похоже, не касалось. Никаких способностей от них не ждали, заступиться было некому, вот и получилось, что любой мог позволить себе вольности по отношению к пришедшим в этот мир таким странным путем. От шлепков пониже спины Лина, в основном, уворачивалась, но от скабрезных шуток и раздевающих взглядов деться никуда не могла. Только и оставалось, что тайком утирать слезы. «Вот тебе, дорогуша, непройдённый жизненный путь, — говорила сама себе москвичка, склонившись над тряпкой. — Людям хотела помогать. Вот, помогаешь. Как тебе? Нравится?»

Впрочем, чаще к гостям таверны выходила все-таки Урма. Ее взглядами не раздевали, да и шуточки посетителей поварихе скорее нравились.

Только одного посетителя Урма не любила обслуживать. Это был один из наёмников кнеста по прозвищу Ледяной. Он приходил исключительно поесть. Всегда один. Чаще в обед, иногда утром.

У него были пепельно-белые волосы, светлая кожа и голубые глаза. Только этого бы хватило, чтобы выделяться среди этих коренастых черноволосых мужчин и женщин. Но вдобавок он был на полголовы выше и на локоть шире в плечах любого местного воина. Считался лучшим наемником кнеста и во всех походах был при нем. Тот его ценил. Говорят, даже за стол с собой часто приглашал. А остальные воины его боялись. При нем гул голосов обычно стихал, и даже самые буйные вели себя смирно.

Лина не понимала, в чем причина этих страхов. Спросила Урму, но та, как всегда, обругала ее, назвав тупицей.

— Ты что, глаз его не видишь? Смерть в них! Только глянь, блаженная.

Лина так и сделала, когда Урма сунула ей в руки тарелку жаркого и отправила к Ледяному.

— Ваше жаркое! — Лина не знала, что ей положено говорить, подавая еду. Просто с этим человеком, рядом с которым в ее адрес не сыпались гадости и не летели щипки и шлепки, ей хотелось быть приветливой, и она импровизировала. — Подать еще эля?

Ледяной медленно поднял на нее взгляд. Долгий, молчаливый, изучающий. А Лина, ничего не стесняясь, рассматривала те самые глаза, которые ей так зло отрекомендовала Урма. Нет в них никакой смерти. Удивление разве что.

— Не хотите эля, могу взвар принести. Теплый еще. Варили недавно. Вкусный, с ягодами.

Лина улыбнулась. В таверне стояла полная тишина. Ей показалось, что на кухне икнула Урма. Да что ж происходит-то, почему его так боятся?!

— На ягодах? — а голос у него приятный. Тихий, вкрадчивый, но приятный. Аж мурашки по коже.

— Да, на этих, красных, сушеных… Как их там. Кисленькие такие, — Лина отчаялась вспомнить название, всплеснула руками. — Ну, вкусно!

На кухне что-то со звоном упало. Лина обернулась от резкого звука и не успела разглядеть, улыбнулся он, что ли?! Когда снова посмотрела на посетителя, лицо его вновь было серьезным.

— Ну так что?

— Неси, раз вкусно, — точно улыбнулся.

— Ага, я мигом.

На кухне опять что-то рухнуло. В этот раз тяжелое. Уж не Урма ли?

* * *