Ключ к полям

— Карлик, вы хотели сказать? — Переваливаясь, как заплывшая жиром старая утка, он заковылял в мою сторону. — Мой вам дружеский совет: позаботьтесь лучше о своей душонке, а за моей, мелочной и испитой, присмотрят в другом месте. И что за выражения — «хренов»? Писатель называется… Либо материтесь, либо куртуазничайте там себе в углу. Впрочем, матерюсь я в любом случае лучше… И не стоит так горячиться и строить из себя святошу, обтартюфитесь только с головы до ног. Тога праведника вам великовата в плечах. К тому же, вы переоцениваете меня, а главное — мантикору. Ктесий был тот еще враль. Аристотель весьма осторожно пересказывал сомнительную побасенку про кроваво-красное чудище в своей «Истории животных», а Лукиан так вообще голову давал на отсечение, что наш очарованный странник в Индии никогда не был и что «Индика» — от корки до корки наглое елейное вранье и бабьи сказки… В Индии Ктесий, видимо, действительно не был… А Лукиан не читал, конечно, «Индики»… Бедняга Ктесий… Несчастный фантазер… Надо же было такое сморозить… Тройной ряд зубов, красное лохматое тело, хвост, как у земляного скорпиона, выстреливающий иглами… А вот, кстати, этого чудесного иглометательного орудия мантикора впоследствии лишилась, спасибо Плинию с Солином. Зато у них она понеслась галопом и даже взлетела в поднебесье… Но Ктесий всех перепижонил. Чего стоят одни только голубые глаза и голос «нечто среднее между звуком свирели и трубы»!

— Зачем вы мне все это рассказываете?

— Затем, что мантикора — всего-навсего тигр, и ничего больше! Вот вам и трудности перевода. Не знаю, с какого манускрипта Ктесий содрал своего краснорожего людоеда, но то, что мантикора и тигр — одно лицо, Чук и Гек под индийским соусом, ясно и Чуку с Геком. И не лупите на меня свои дивные очи, вы не в моем вкусе. Я питаю непреодолимую тягу к рыженьким, — он злобно хихикнул.

— Тигр? Это бред! — Проглотив намек на «рыженьких», я изобразил самую сардоническую из своих ухмылочек.

— Бред — это клыки в три ряда и выстреливающие колючки. А о тигре многие говорили, помудрее нас с вами, много-много лун назад.

— Да мне плевать! Какая разница? Не все ли теперь равно, тигр это или царевна лягушка? Что вы пристали ко мне со своей мантикорой!

— Во-первых, это вы ко мне пристали, а во-вторых — не все равно. Между горластым лангольером цвета карри и тигром есть небольшая разница, не находите?

Из складок своего белого балахона он извлек какую-то бумажку.

— Подойдите-ка на минутку, будьте так любезны, если, конечно, вас не затруднит, дорогой, любезнейший мой друг.

Я послушно подошел, несмотря на издевательский тон и вертлявое ерничанье.

— Вот, захватил специально для вас. Предвидя, так сказать, задушевную беседу. Смотрите внимательно.

В руках у него была потрепанная, выдранная из какой-то книги страница с изображением мантикоры и ветвистым комментарием к рисунку. Он сунул бумажку мне в руки.

— Это иллюстрация к одной фландрской рукописи, совершенно случайно попавшей в мои маленькие, бережливые руки. Четырнадцатый век, между прочим. — Я и не заметил, как шустрый карлик оказался за моей спиной, — ощущение неуютное.

— Смотрите и запоминайте. Больше я вам ее не покажу, — донеслось из-за спины. — Вы заметили, какие грустные глаза у этой лютой бестии?

Я заметил. Гибкое, цвета хурмы тело с тонкими и изящными, как у птицы, лапами, хвост, совершенно лишенный смертоносных игл, и неправдоподобно, невозможно, не по-человечески печальные глаза. Такой тоски и горечи я не видел еще никогда. Или видел?..

— Плачущий убийца. — И снова я не уследил за передвижениями коротышки — он опять стоял рядом. Толстые холеные пальцы бережно водили по печальному лицу на картинке. — Между прочим, многие считали, что мантикора — существо мужского пола. Такой себе мантикор. Мантикорчик. — Он выхватил у меня картинку и, словно фокусник, обещающий публике кролика вместо букета цветов, сложил страницу пополам (хороши же бережливые руки — так обращаться с четырнадцатым веком!) и сунул за пазуху.

— В любом случае, это тигр. — Я с отвращением наблюдал за его ужимками.

— Не скажите…

— То есть как это? Вы же только что сами…

— Мало ли чего я вам еще наплету, — фыркнул он. — От коварного карлика всего можно ожидать.

Шаг за шагом, пятясь неуклюжей каракатицей, он медленно отступал к деревьям у входа в беседку. Меня же охватила такая тягучая апатия, что даже шаг сделать казалось неимоверно сложным. Я устал, бесконечно устал от всего этого… Пульчинелла тем временем уже шагнул в заросли, но, словно что-то вспомнив, высунул напоследок свой черный клюв:

— А знаете, что самое забавное? Мантикора — это вы.

И исчез.

Море внутри

Закинут рыболовы лески, поймают

в сети наши души.

Земфира