Ключ к волшебной горе

Володя не задал ни единого вопроса, словно понимая, что произошло. Полина вернулась с сыном к своей старой квартире. Вахтер сначала не хотел пускать их в подъезд.

– Вы здесь больше не живете. – Он преградил путь Полине и Володе. Полина изо всех сил толкнула его, ошеломленный старик позволил им пройти к лестнице. Дверь глазела на бывших хозяев круглыми сургучными печатями. Полина, недолго думая, сорвала их.

– Это наш дом, и никто не имеет права выкидывать нас отсюда, – сказала она.

Квартира была пуста и мрачна, как бывает пусто и мрачно кладбище в сумрачную погоду. В ней царил кавардак после обыска, под ногами скрипело битое стекло. Полина опустилась на колени.

«Десять дней, которые потрясли мир» – любимая книга Славко, его белая рубашка, смятая теперь в грязный ком, золотые запонки... Все напоминало ей о муже. Она заплакала, хотя знала, что делать этого при сыне нельзя. Володя подошел к Полине и, хлюпая носом, сказал:

– Мамочка, не плачь, прошу тебя! Наш папа вернется, ведь так? Он не может быть врагом народа...

Они легли на диване в гостиной, Полина прижала к себе сына. Свет она выключила, но заснуть так и не смогла. Она вздрагивала от каждого шороха за дверью и каждый раз, когда скрипучая кабина лифта проезжала их этаж, была уверена, что они вернулись – на этот раз за ней.

Но никто не вернулся, она забылась тяжелым пьянящим сном только под утро. Проснулась она от звонка телефона. Кто может звонить ей?

Полина осторожно сняла трубку и услышала лающий отрывистый голос:

– Следователь Иванченко, Генеральная прокуратура! Гражданка Трбоевич? Вам надлежит явиться сегодня к двенадцати часам ко мне! Неявка будет рассматриваться как препятствие осуществлению правосудия. Вам ясно?

Не дождавшись ответа, следователь отключился, заугукали отрывистые гудки, похожие на чей-то издевательский смех. Ее приглашают в Генеральную прокуратуру. Но для чего? Чтобы... Чтобы там же и арестовать? Или чтобы заставить ее дать показания против Славко?

Полина взглянула на часы. Было половина одиннадцатого. Она метнулась в ванную. Из большого зеркала на нее смотрела отчаявшаяся постаревшая женщина, которая боялась всех и вся.

Они забрали у нее Славко, они могут забрать у нее Володю и даже ее собственную свободу и жизнь. Но одного они не заберут у нее – надежды! Полина быстро приняла ледяной душ, затем выбрала строгое платье, волосы собрала в пучок.

– Владимир, – сказала она сыну, – ты останешься здесь. Обещай мне, что не будешь никому открывать и вообще подходить к двери. Я обязательно вернусь, мой хороший!

Она поцеловала ребенка, думая о том, что же с ним будет, если ее арестуют прямо в здании Генеральной прокуратуры. Внезапно она вспомнила фразу, которая не давала ей покоя уже многие годы.

Теряя, мы обретаем... Нет, это не так! Как можно обрести что-то, потеряв любимого и дорогого человека? И к чему она вспомнила предсказание сумасшедшего цыгана? Боже, это было так давно, как будто в другой жизни...

XCVI

Полина вышла на улицу, стояла неуютная февральская погода. По улицам спешили прохожие, ездили автомобили, работали учреждения и магазины. Горе случилось у нее, ее привычный мирок рухнул – все остальные жили, как и раньше.

Полина спустилась в метро, проехала в громыхающем вагоне несколько остановок. Ей пора выходить! Она боялась, хотя и старалась внушить себе, что бояться нечего. Когда-то она пыталась решить все проблемы, забравшись на Эйфелеву башню в желании спрыгнуть вниз. Нет, она не сможет оставить Володю одного, даже если... Даже если Славко будет осужден.

Полина медленно подошла к мрачно-величественному зданию Генеральной прокуратуры СССР. Сколько раз она проходила или проезжала мимо него, и ей никогда не приходила в голову мысль, что самой придется очутиться здесь. Прохожие, казалось, поднимали воротники пальто, отворачивались и старались побыстрее пройти мимо этой резиденции «элиты советского правосудия».

Молодой лейтенант потребовал у нее документы, затем поинтересовался целью визита. Связался с кем-то по телефону, сказал наконец: «Товарищ Иванченко ждет вас».

Она поднялась на третий этаж, остановилась около обитой дерматином двери. Полина старалась не смотреть по сторонам. Наконец после томительных минут ожидания дверь распахнулась, на пороге возник невысокий блондин с песочного цвета усами.

– Гражданка Трбоевич, проходите! – произнес он сурово.

Полина оказалась в его кабинете. Центром всего был тяжелый стол и портрет Сталина прямо над ним. Следователь предложил ей сесть, затем углубился в изучение бумаг, сложенных в аккуратные стопки у него на столе.

Он как будто не чувствовал ее взгляда и вообще забыл о Полине. Затем, подняв голову, внезапно спросил:

– Гражданка Трбоевич, расскажите мне о подрывной деятельности вашего мужа!

XCVII

– Но такой не было! – воскликнула Полина, цепенея. – Уверяю вас, это нелепая ошибка!