Ключ от незапертой двери

– А если и писала, – Клавка смачно облизала пальцы и рыгнула. Тяжелый селедочный дух поплыл по комнате. – Что ж с того? Я, может, только рада была, что его сослали наконец подальше с глаз моих. Ишь, коренной петербуржец, белая кость, доктор хренов, всегда на нас как на грязь под ногами смотрел. А вот, выкуси! – Она сложила масленые пальцы в дулю и сунула ее чуть ли не под нос Игнату. Тот невольно отшатнулся.

– Клавка, ну что ты врешь? – прошептал он, оглушенный известием, что именно Клавка стала причиной истоминских бед. – Да лучше и добрее человека, чем Василий Николаевич, и на свете-то не существовало никогда.

– Да ну? – Клавка недобро прищурилась. – А кто меня премии лишил и уволить грозился? Так орал на меня тогда, я думала, все больные в курсе будут. Опозорил меня перед всем светом.

– Клавдия, так ты ж больную без присмотра бросила. Она у тебя чуть не умерла от открывшегося кровотечения. Ты ж с дежурства ушла в подвал к истопнику. Ты спасибо должна была сказать, что тебя не уволили. Подумаешь, премия… А ты отомстила в ответ, да еще так гадко! Ты ж Истомину жизнь сломала! Врач от бога в глуши деревенской пропадает. Скольким бы людям он здесь жизнь спас…

– Поду-умаешь! Врач он от бога. Такой же, как и все. Только мнил о себе чересчур много. Вот я его и приземлила. Чтоб от простого народа не отрывался. Самое место ему в глуши. Я там полжизни провела и не померла. Ты тоже деревенский. И в деревне люди живут. Их тоже лечить надо, так что все по справедливости.

– Господи, какая же ты сволочь, Клавка! – сдавленным голосом сказал Игнат. Перед глазами его стояла кровавая пелена, в которой плыла комната с покосившимся шкафом и треснутым трюмо, девочка, сидящая в углу и не обращающая на мать и соседа ни малейшего внимания, плоское, как блин, лицо Клавки с ярко-красными накрашенными губами. Растекшаяся от селедочного жира помада въелась в трещинки вокруг рта, превратив лицо в какую-то жуткую гротескную маску. – А он считает, что это я на него донес. Вот что, пиши бумагу, что это ты. Я ему ее в письме отправлю. Чтобы не считал меня подлецом. Меня, который с ним всю войну… – голос Волохова дрогнул.

– И не подумаю даже, – Клавка фыркнула. – Мне еще и лучше, что он на меня не думает. А тебе так и надо. Что, обиделся на тебя твой кумир? Думаешь, я не помню, как ты ему все время зад целовал? Василь Николаич то, Василь Николаевич это, – насмешливо передразнила она.

Потом Игнат и сам не помнил, как сжался кулак, как тяжелый удар обрушился на Клавкину голову. Вскрикнув, она упала.

– Ты же знаешь, что было дальше, – медленно сказала Наталья Волохова Вальтеру, – что ж сам девочке не рассказал?

– Да она не спрашивала, – Битнер пожал плечами. – В общем, Клавка тогда с сотрясением мозга попала в больницу. Завели против Игната уголовное дело. Как его жена ни упрашивала, чтобы Клавка забрала заявление, та отказывалась. Волохова осудили. Дали три года. А жену его вместе с дочкой, – он покосился на Наталью Игнатьевну, – тут же выписали из квартиры на Лиговке. Жилье-то было служебное, а в Александровской больнице Волохов больше не работал. Так что его семья была вынуждена вернуться сюда, в Авдеево, к родителям Игната.

– Да, мне пять лет было, – покивала головой Наталья Волохова. – Я здесь в школу пошла. Здесь нас с мамой и застало известие, что отец на зоне умер от воспаления легких. В первую же зиму. А Истомину он о том, что не виноват в доносе, так и не написал. Стыдно было, что осужден за то, что женщину ударил. Так что ваш дед, Василиса, до конца своих дней был убежден, что Игнат Волохов его предал. А на самом деле это было совсем не так.

– Наталья Игнатьевна, – Василиса молитвенно сложила руки, – скажите, вы знаете, зачем и к кому приезжал в Авдеево Вахтанг? Мог он хотеть с вами встретиться?

– Думаю, нет, – пожилая женщина потерла рукой лоб. – Мы никогда в жизни не пересекались. Папа знал, что у Василия Николаевича есть друг Анзор Багратишвили, а у того сын Гурам. Он вообще все про Истомина знал, до мельчайших подробностей. Но после пятьдесят третьего года они не виделись, а в шестидесятом отца не стало, а ни я, ни мама никого из них никогда не видели. В Авдеево с Битнерами общались, – она слабо улыбнулась Вальтеру, – потому что отец их сюда отправил, а бабушка с дедом помогали, как могли. Ну и тетя Магда маму очень поддерживала, когда отец умер. А с Адольфом я дружила. Он меня, сикалявку, никогда в обиду никому не давал. Все знали, что если меня тронешь, то Адя жару задаст. Когда он в Питер переехал, ух я и плакала!

– Получается, Вахтанг мог приехать только к Вальтеру, – заключила Василиса.

– Вася, я его не видел, – мягко сказал тот. – В тот день, когда убили Вахтанга, меня и в стране-то не было.

– А где ты был? – недоверчиво спросила Василиса.