Ключ от незапертой двери

Через пять дней возвратился из поездки в Грузию Анзор. Вечером он, тоже немало встревоженный, показал Адольфу, каждый день наведывавшемуся по заветному адресу, оставленное Анной при отъезде письмо. В нем девушка благодарила дядю Анзора за все доброе, что он для нее сделал, писала, что вынуждена уехать домой, и отдельно настоятельно просила не давать ее домашнего адреса ни Гураму, ни Адольфу.

– Да что случилось-то между вами? – горестно восклицал Анзор, размахивая листком бумаги в линейку, на котором аккуратным Аниным почерком были написаны слова, понятные в отдельности, но складывающиеся в совершеннейшую белиберду по смыслу. – Не собиралась она институт бросать! Ей же так учиться нравилось! Вы что, поссорились, что ли? И вы – это кто? Ты и Анна? Ты и Гурам? Анна и Гурам? Хотелось бы мне понять, что тут произошло, пока меня не было.

– Мне бы тоже хотелось, – искренне недоумевая, ответил Адольф. – Дядя Анзор, мы не ссорились. Никто и ни с кем. Честное слово. Пожалуйста, дайте мне ее адрес. Я должен с ней поговорить.

– Раз она просит, чтобы адреса я вам не давал, значит, я и не дам, – сурово ответил Анзор. – Сам напишу Марусе, матери ее, и выясню, что случилось. Или съезжу. Вот только сначала врачу показаться надо. Живот у меня болит, зараза, просто спасу нет. Думал, пройдет в Грузии, ан нет, только хуже стало. А я врач, привык с непонятными симптомами на месте разбираться. Так что Марусе напишу, обследование пройду, а по осени и съезжу. Учти, если узнаю, что кто из вас Аннушку обидел, не сносить вам обоим головы!

Ждать до осени Адольф никак не хотел. В совершенно лишенном смысла письме Анны упоминался Гурам. Это было странно. Но его присутствие в прощальной записке ставило Адольфа перед необходимостью поговорить с Гурамом. Они никогда особо не дружили, лишь время от времени пересекались в общей компании. После новогодней ночи Адольф был искренне благодарен судьбе, что именно в такой компании он встретил Анну. Однако самого Гурама с зимы ни разу не видел.

Его домашнего адреса он не знал, поэтому, немного поразмыслив, поехал в университет.

– А Гурам Анзорович оформил научный отпуск за свой счет. Уезжает куда-то. Сказал – срочно, – охотно рассказала Адольфу девушка, разбирающая документы в большом шкафу, стоящем за дверью с надписью «Кафедра философии». Было видно, что ей до смерти наскучило ее занятие и что она рада оторваться от тяжелых пыльных папок и поболтать с симпатичным бородатым мужчиной, одетым в стильный свитер грубой ручной вязки.

– Уехал? Он тоже? – глупо спросил Адольф, чувствуя, что впадает в отчаяние от того, что последняя ниточка, связывающая его с Анной, оборвалась, а последняя попытка узнать, что же случилось, оказалась безуспешной.

– Наверное, пока еще не уехал. Он говорил, что первого июля уедет, а сейчас же еще июнь. – Девушка видела, что незнакомец чем-то сильно расстроен, и ей хотелось ему помочь.

– Девушка, – Адольф бросился перед ней на колени так резко, что она в испуге отшатнулась. – Пожалуйста, дайте мне его домашний адрес! Вы же знаете, где он живет. Поверьте, это очень важно. Это практически вопрос жизни и смерти для меня!

Адольф искренне верил в то, что сейчас говорил. Ему даже не пришло в голову, что адрес Гурама ему вполне может дать Анзор, ведь под запретом был только адрес Анны, но он находился в таком сумеречном состоянии сознания, что уже практически ничего не соображал. Животный ужас, что Анна потеряна для него навсегда, изгонял из головы мысли, разрушал логику. Сердце билось в его груди неровными болезненными толчками, и выглядел он так дико, что кафедральная незнакомка смотрела на него уже не с сочувствием, а, пожалуй, с испугом.

– Вы не переживайте так, – выговорила она наконец. – Хотите, я вам воды налью?

– Нет, не хочу.

– Гурам Анзорович на Васильевском острове живет. Я вам сейчас адрес на бумажке напишу. Хорошо?

– Да, спасибо. – Адольф дышал как загнанный конь. Даже бока у него ходили так же тяжело, как у скакуна, только что преодолевшего тяжелый путь к финишу. Выхватив из рук девушки бумажку, он рванул к двери и лишь с порога, вспомнив, обернулся: – Как вас зовут?

– Наташа.

– Спасибо вам, Наташа. Вы действительно очень меня выручили.

Всю дорогу до дома Гурама, которую он прошел пешком, его не отпускала мысль, что того не окажется на месте. Но, видимо, все невезение, отпущенное на его долю, уже было исчерпано. Гурам открыл дверь сразу, после первого же звонка. И дома он был один, чему Адольф несказанно обрадовался. Интуиция, чрезмерно развитая интуиция настоящего художника, подсказывала ему, что разговор между ними не будет предназначен для Нины, женщины, на которой был женат Багратишвили.

– Ты? – Открыв дверь, Гурам отступил в глубь небольшой прихожей. Его глаза были скрыты полутьмой коридора, однако Адольф мог голову дать на отсечение, что в них плещется ненависть. Это его удивило. Не было на свете ничего такого, что им приходилось бы делить. Или все-таки было?

– Я. Ты знаешь, что Анна уехала?