Ключ Соляного Амбара

Конечно, у дядюшки была самые начальные, практически нулевые, навыки программиста и пользователя компьютеров, но он был просто ошарашен, когда Александр показал многомерную «графику», прямо на дисплее, расчетных процессов и параметров в пространстве во время переходных процессов в наносекундном и даже пикосекундном диапазоне.

– Слушай, племяш, да тебе с такими компьютерами и оригинальными собственными программами цены нет, ты мне нужен, понимаешь…

Вот тогда-то Александр получил неожиданное предложение сделать свой скромный вклад в дядин учебник, написав один-два параграфа о перспективах компьютерных методов работы с двух– и трехмерными чертежами, выведением сложных пространственных форм в необходимых проекциях. Конечно, он бы взялся за это интересное дело, знай он заранее о мистических опытах дядьки передачи отдаленных пространственных изображений через мистические слои – как в «лунном амбаре» маслом и карандашом… Но если бы, да кабы… Если б дядька предложил бы ему совместный проект на основе своих послевоенных аспирантских попыток манипуляции таинственного пространства с включением влияние тонких слоев на образ в сетчатке глаза и в сознании человека, то он откликнулся бы и пахал бы день и ночь, как подорванный… Но дядька призвал написать один-два параграф скучного обзора вторжения графо-методов компьютерной визуализации и пространственного перевоплощения проектируемых объектов в учебный курс начертательной геометрии, к тому же очень быстро, чтобы успеть с изданием книги и выйти вовремя на вторую защиту…

Своих идей в науке и технологиях было до черта, времени и на «свое» не хватало, а тут лишнее, избыточное… Отказался вежливо Александр, о чем всегда жалел только по одной причине: а вдруг в процессе работы по вечерам в пустой лаборатории проговорился бы дядька о своем мистическом аспирантском опыте, о чем он сам практически позабыл, с тайнами рисунков «лунного амбара» маслом на пыльном чердаке и «лунного амбара» карандашом на внутренней стороне облатки книги «Старый дуб» их предка П.П. Филимонова. Вдруг у его племянника снова в жизни случился мистический идейный толчок для воплощения новых идей не только в слове, но и в художественных образах рисунков. Ведь неплохой программист Александр догадывался, что аспирантский опыт вторжения его дядюшки в тонкие слои при воплощении мистических рисунков с кодом исторической тайны стоят гораздо больше освоения многих формальных методов и навыков компьютерного программирования на всех возможных языках.

Если художникам Игорю Горохову, Володе Никону, да и фотомастеру Жагину необходимо было временно отрубиться, уйти в многодневный алкогольный запой, то дядьке-фронтовику перед его дипломом и аспирантурой в послевоенное время, после фронта никуда и никогда не надо было вырубаться. Хлебнул тот порохового лиха и опасных мытарств в инженерных войсках за все 1418 дней Отечественной войны, от начала до конца. Или так Проведению было угодно, что Александр ознакомился с потаенными, укрытыми от чужого глаза, аспирантскими художественными экспериментами дядьки уже после его успешной защиты докторской диссертации, будучи уже давно многолетним профессором. После его скоропостижной смерти через после защиты. Были у Александра Васильевича новые обширные научные и прочие жизненные планы, явно не достиг он своего потолка, не уперся в него… Но человек предполагает, а Господь располагает… Нет дядьки Александра Васильевич, а племянник его с еще большими жизненными планами есть…

Если дядюшка в школьном возрасте нарисовал портрет музееведа Н.И. Власьева, а потом аспирантом перерисовал его, поставив портрет в середку между карандашными портретами П.П. Филимоновым и Б.И. Пильняка, то у племянника всё было ещё целеустремленней. Где-то в конце 1950-х, начале 1960-х, Александр обнаружил нечто потрясающе интересное в чулане родного дома на Коммунистической улице. Это был исторический труд Н.И. Власьева «Можайск в его прошлом» в серой книженции, которую краевед подарил бабушке Анастасии Николаевне и ее рисовальщику-сыну, заинтересовавшись судьбой поэта П.П. Филимонова. В допотопном «доисторическом» сундучке, принадлежащему прапрадеду-поэту, было несколько дореволюционных книг, включая польские с историческими картами, и множество потрепанных летописных страниц из тома «Ипатьевской летописи» без корешка, по всей вероятности, одного из первых изданий ПСРЛ под редакцией А.А. Шахматова.