Ключи к декабрю

– Видите ли, я не уверен, что неполадки в передатчике не физического, а психологического свойства. Мне кажется, по каким-то причинам, запрятанным в его подсознании, Энглси не хочет находиться на Юпитере. Конфликт такого рода вполне может вызывать вибрацию в цепи псиусилителя.

– Гм, – Викен потер подбородок. – Может быть. За последнее время Эд меняется все больше и больше. Когда он только прибыл, он уже был достаточно вспыльчив, но хоть соглашался иной раз перекинуться в покер. Теперь же он настолько забился свой панцирь, что его совсем не видно.

Я как-то не думал об этом раньше… но теперь… Нет, ейбогу, это именно Юпитер так повлиял на него.

– Да… – протянул Корнелиус. Он не хотел вдаваться в подробности: например, он сознательно обошел тот абсолютно нетипичный эпизод, когда Энглси попытался описать ему, что значит быть юпитерианцем…

– Правда, – сказал Викен задумчиво, – на других псиоператоров это не очень-то действовало. Да и на Эда, пока он управлял искусственными организмами более низкого типа. Он изменился только с тех пор, как на Юпитер был высажен Джо.

– Да, да, – поспешно согласился Корнелиус, – знаю. Но хватит беспочвенной болтовни…

– Нет, подождите, – проговорил Викен тихим торопливым голосом, не глядя на Корнелиуса. – Впервые я начинаю что-то понимать… Никогда раньше не пытался этого анализировать, просто констатировал факт, что не все идет гладко. С Джо действительно связаны странные вещи.

Вряд ли это может быть следствием его физического склада или обстановки, ведь при работе с низшими формами никаких затруднений не было. Может быть, дело в том, что Джо является первой в истории управляемой моделью с потенциально человеческим разумом?

– Мы строим догадки на пустом месте, – сказал Корнелиус. – Возможно, завтра я смогу вам все объяснить. Сейчас я ничего не знаю.

Викен выпрямился. Его взгляд буквально впился в

Корнелиуса.

– Минуточку, – сказал он.

– Ну? – Корнелиус беспокойно заворочался, приподнявшись в кресле. – Побыстрее, пожалуйста. Мне уже давно пора спать.

– Вы знаете значительно больше, чем рассказали мне,

– сказал Викен с горечью. – Ведь так?

– С чего вы это взяли?

– Вас нельзя назвать талантливым лгуном. И потом вы так настойчиво выступали за план Энглси, за эту посылку новых «Ю-сфинксов». Настойчивее, чем пристало новичку.

– Я же вам сказал. Я хочу, чтобы его внимание было сосредоточено, когда я…

– Будто это вам так уж нужно? – выпалил Викен.

Корнелиус с минуту молчал. Потом он вздохнул и откинулся в кресле.

– Ну ладно, – сказал он устало. – Мне придется положиться на вашу скромность. Поймите, я совершенно не представляю, как вы, старожилы станции, воспримете это.

Поэтому я не хотел болтать о своих умозаключениях, которые могут еще оказаться неверными. Если бы я имел подтвержденные факты, я бы рассказал о них. Но мне не хочется нападать на сложившееся убеждение, опираясь только на голую теорию.

Викен усмехнулся.

– Что вы, черт вас подери, имеете в виду?

Корнелиус яростно запыхтел своей сигарой. Огонек на ее конце то разгорался ярко, то почти потухал, словно таинственная алая звездочка.

– Ваш Ю-5 не просто исследовательская станция, –

сказал он мягко. – Это образ жизни, ведь так? Никто бы сюда не поехал, даже на один рейс, если бы работа была ему безразлична. Те же, кто остается на второй срок, должны были найти в своем труде что-то такое, чего Земля со всеми ее богатствами не в состоянии им предложить.

Так?

– Так, – ответил Викен почти шепотом. – Я не думал, что вы настолько быстро поймете. Но что из этого?

– Я не хотел говорить вам, пока у меня не будет доказательств, но… может быть, все было зря. Возможно, вы впустую растратили свои силы и массу денег и вам не останется ничего другого, как сложить пожитки и отправиться домой.

Ни один мускул на худом длинном лице Викена не дрогнул. Казалось, оно застыло. Нарочито спокойным голосом он спросил:

– Почему?

– Вспомните Джо, – сказал Корнелиус. – Его мозг имеет те же способности, что у любого взрослого человека.

Он регистрирует всю чувственную информацию, поступающую к нему со дня «рождения», регистрирует у себя, в своих собственных клетках, параллельно с тем, как она накапливается в «копилке памяти» Энглси здесь, на Ю-5.

Мысль, знаете ли, тоже является чувственной информацией. И мысли невозможно разделить на маленькие аккуратненькие вагончики. Они образуют сплошное поле. Каждый раз, когда Энглси подключен к Джо, все его мысли проходят через синапсы Джо точно так же, как через его собственные, и каждая мысль порождает свои ассоциации, и все ассоциативные воспоминания регистрируются.

Например, когда Джо строит хижину, стволы могут сложиться так, что они напомнят Энглси какую-нибудь геометрическую фигуру, что, в свою очередь, может вызвать в его памяти теорему Пифагора, а…

– Я понял, – сказал Викен озабоченно. – Пройдет время, и мозг Джо усвоит все, что накопил Эд.

– Верно. Дальше, нервная система с закодированным в ней опытом – в данном случае нечеловеческая нервная система – разве это не отличное определение понятия индивидуальности?