Ключи к Тайнику

– Возьми мне кофе и пожрать чего-нибудь, а то башка совсем не варит.

Егор вернулся в палату, посмотрел на безмятежное лицо задремавшей Сони, постоял несколько секунд на пороге, но решил пока не беспокоить девушку. Выйдя в прохладную тишину холла, Малинин огляделся, присел на стульчик у окна и стал отвечать на бесконечное число сообщений от коллег, выделенных Марычевым в помощь. Егор подумал, что стоит обойти стороной всю колдовскую составляющую, иначе все решат, что полковник Малинин всё-таки «поплыл» и к работе отнесутся без должной серьёзности. Перелопатив море электронной информации, Малинин в окно увидел, как Ласточкин пересёк двор и поднялся навстречу пожилому следователю.

– Здорово. – Ласточкин скинул промокший плащ, аккуратно встряхнул его и повесил на стул. – Слушай, Егор, я чего собственно приехал. Варвара-то, когда очнулась, стала чушь какую-то нести. Типа на неё чудовище какое-то накинулось. Кстати, на вот, что-то купил в шаверменой. – он сунул Малинину в руки объёмный пакет. – Как вы это едите?

– Ну не у всех же есть заботливые жёны с кулинарным уклоном. – Малинин жадно развернул промасленную бумагу и втянул пряный аромат горячего мяса и тёплых овощей. – Иван Гаврилович, – Малинин хлебнул горячего кофе, – я скоро уже в лох-несское чудовище поверю. Честно! От этого чёртова места можно всё что угодно ждать. Про Лашникова что-нибудь сказала?

– Нет, про Игорька, нет. Она лишь просила Мамыкина при осмотре места похищения учитывать рост нападавшего, от этого зависит сбор улик.

– Хорошо, попрошу его ещё раз всё проверить. – Малинин помолчал и добавил. – А помнишь, как всё начиналось? Просто похищения, а вылилось это в какой-то долгоиграющий сюр. Я Лашникова в розыск объявил, но он нигде не объявлялся.

– Только бы жив был. – задумчиво покачал головой Ласточкин. – Кстати, угрозу наводнения объявили.

– Ну, наверное, хорошо, что не торнадо. Хотя кто знает, может, и лучше, если бы смело на фиг все эти ритуалы, пентакли и всю остальную муру к чертям собачьим. Гаврилыч, ты можешь всю эту мутоту, про которую Стеф говорила, как-то структурировать? А то меня уже трясти начинает.

– Ну я-то староват для этого, а вот Унге с Юркой там уже целую схему начертили, сто пятьдесят вопросов этой цаце странной задали, так что держат контроль. Не волнуйся.

– Цаца. – усмехнулся Малинин, но тут же осёкся. – Данилу надо бы помянуть.

Ласточкин воровато оглядел пустой коридор, проворно полез в карман висевшего на стуле пальто и, вытащив оттуда стограммовую бутылочку и две пластиковые рюмки, проговорил:

– Я забёг за поминальной. Молодёжь это плохо понимает, но чтобы с души горечь смахнуть, нужно обязательно горькую выпить. – мужчина покачал головой и, закусив губу, быстро разлил терпко пахнущий напиток по стаканам.

– Мужики, вы что удумали? Обалдели совсем? – зашипела на них, непонятно откуда взявшаяся дородная дама в белом халате.

– Не шуми. – сказал Малинин. – У нас друга сегодня убили.

– А. Это вашего. Ну да, слышали. – женщина задумалась, скривила лицо в плаксивой гримасе и проговорила. – Ну что ж здесь-то, как сироты? Пошли ко мне в ординаторскую, я одна сегодня на смене. У меня есть чем закусить и добавить, такое дело надо не просто запить, такое дело залить нужно, иначе и его, и ваши души горевать будут. Я знаю, что говорю, брата когда схоронила, неделю выла, потом подруги водкой отпоили, вроде и смирилась. Надежда меня зовут, Сергеевна, если хотите. – доктор отошла на пару шагов, махнула мужчинам рукой и открыла дверь в конце коридора.

В ординаторской и правда было пусто, пахло старой мебелью, в окно скреблась ночь, занося через приоткрытую щёлку свежесть с улицы, роняя на подоконник бахрому облупившейся краски со старой деревянной рамы. Надежда быстро собрала на стол нехитрую закуску, вытащила из шкафа початую бутылку водки и, присев с мужчинами, стала слушать разговоры Ласточкина и Малинина.

Егор вдруг понял, что ему как раз и не хватало вот такой стихийной пьянки, чтобы как-то затупилось режущее изнутри чувство постоянных потерь и промахов. Хотя, по словам Марычева, Малинин и разворошил огромные осиные гнёзда. И сейчас Егор мог сказать, что ему хорошо, если бы не собрались по такому печальному поводу.

– Спасибо тебе, Надя. – заплетающимся языком проговорил Егор.

– Ой, соколик, да нормальная баба она ж и стол накроет, и выслушает, и водки нальёт, чтобы душа мужицкая была спокойна. Ты вон лицом уже синий весь, измотанный, тебе отогреться нужно.

Егор махнул ещё одну рюмку, подцепил кусок колбасы, запил всё терпким морсом и понял, что жутко хочет спать.

– Надь, можно я у тебя здесь полчасика подремлю?

– Да дремли, конечно.

Открыв глаза, Егор увидел, что за окном уже полоскалось утро, в коридорах больницы начала оживать жизнь, на столе стояли тарелки с заветренными остатками еды, на боку лежала пустая бутылка.

Дверь в ординаторскую резко открылась, на пороге остановился высокий врач с худым лицом и торчащей во все стороны бородой. Мужчина осуждающе оглядел остатки пира, перевёл взгляд на лежащего Малинина и гаркнул: