Ключи от Бездны

Рыцарь послушно проследовал до места назначения, там привалился к стене, чтобы не рисковать что-то уронить, склонил к щели между дверью и косяком ухо и принялся во что-то по ту сторону вслушиваться. Скорее всего, слушать там было нечего, иначе Чумп бы сразу расслышал, но пусть занимается чем хочет — меньше вреда причинит. Сам Хастред, неуклюже приняв бердыш под мышку, отправился внести свой вклад, шерстя содержимое столов. В прошлый раз кнез обернулся очень быстро, значит, хранит каменюку не в каком-то запертом сундуке... да и то сказать, ценности в ней отнюдь не столько. Поначалу под руку попадались слишком легкие коробочки, которые даже открывать было не нужно — вес ключа Хастред себе неплохо представлял, но потом пошли шкатулки тяжелые, им пришлось поднимать крышку и в силу недостаточного света шариться пальцами. Под них подвернулись в одном случае непонятной формы, но на ощупь металлические предметы, в другом монеты, и после короткой внутренней борьбы Хастред вернул шкатулку на место. Потом, конечно, пожалеет, но и так на поясе увесистый кошель, полученный от Иохима, а если зариться на всякое, что попадает под руку, то в конечном итоге надорвешь пуп и будешь вынужден мучительно выбирать, чем же пожертвовать. Какие-то полотнища, от одного из которых все пальцы прострелило магией. Здоровенный, с два кулака, сложно ограненный кристалл в тонкой металлической оправе, тоже с магическим отголоском, но гораздо более слабым. Графинчик, в котором на встрях продиагностировалась густая жидкость. Отхлебнуть? А вдруг кнез от Пудинга отлил немножко, так сказать про запас? Ложка не ложка, жезл не жезл... ваджра какая-то, но безо всяких магических признаков.

Чумп проверил полки, приступил к столам. Хастред нарвался на целый стол книг и рукописей, с удовольствием бы запалил лампадку и провел тут ревизию, но недосуг... вдруг еще кнегиня дочитает, чем там она балуется, и решит заглянуть за добавкой. С сожалением оставил до следующего раза, которому не суждено наступить. Дошел до стены, где опять начались длинные полки, но вместо книг или мелкой всячины на первой же обнаружился длинный меч, на другой, пониже, что-то вроде чекана с резной головкой. Ценные, наверное, штуки, жалко нет при себе хаверсака, магического рюкзачка, имеющего внутри целое карманное измерение — у Тайанне такой был, как она уверяла, «еще со школы, тогда такие делать еще умели». Впрочем, учитывая полезность, хаверсак один бы перетянул по ценности всю эту сокровищницу.

В меланхоличных рассуждениях Хастред отвалился от полок, добрался до очередного стола, на котором снова случилась россыпь листов, небрежно их разворошил и наткнулся пальцами на увесистый предмет, прижимающий их, чтобы не разлетались. Ухватил, поднес к самым глазам, хотя это мало помогло, ощупал причудливо выточенную кромку и убедился — да, это то самое, это ключ, за которым пришли.

Орать, привлекая внимание Чумпа, и даже кидаться в него чем-либо твердым показалось неразумно. Хастред подхватил один из листов, наскоро с большим опытом сложил из него подобие крылатого существа (что только не научишься делать с бумагой, когда писанина заходит в тупик, вы б знали) и запулил в чумпов загривок. Поделка, как собственно и все, что когда-либо выходило из союза Хастреда с бумагой, оказалась вкривь и вкось и полетела дивным зигзагом, попала не в Чумпа, а в манекен, облаченный в парадные доспехи, в добрых трех шагах от ущельника. Чумп недоуменно глянул на манекен, на застрявшего в нем бумажного уродца, оглянулся на Хастреда и, кажется, впервые за долгое время облегченно выдохнул, увидев гордо выставленный вперед ключ. Надо думать, он уже (если не с самого начала) морально готовился к тому, что слинявший кнез прихватил с собой из всех своих сокровищ именно эту никчемушку — с гоблинским-то везением такое вполне могло приключиться. Сделал знак — убрать понадежнее, и своей неслышной поступью двинулся к рыцарю. Тот, конечно, заметил гоблина не раньше, чем на того упала полоска света от дверного зазора, от неожиданности дернулся, взмахнул руками, Чумп вынужденно схватился за его руку с клинком и удержал ее от слишком энергичного жеста, которым бы наверняка что-нибудь да было обрушено.

Далее состоялась замечательная сцена, живо напомнившая Хастреду выступление кранцузских мимов — дуралеев, которые полагают, что отказ от говорения на их щебечущем языке делает их потешнее.

Чумп: показывает скрещенные руки. «Мы здесь закончили». Кивает головой в сторону выхода. «Давай убираться».

Напукон: сурово мотает головой. «Нет». Тычет пальцем в подсвеченную дверь. «Туда».

Чумп: обводит пальцем периметр двери. «Посмотри на это». Тычет пальцем в ту сторону, заносит карикатурно сжатые кулаки. «Там нас наверняка ждут наготове».

Напукон: стучит себя кулаком в грудь. «Я готов». Указывает пальцем на модный врезной замок, в отличие от навесного на прошлой двери, доступный к отпиранию с обеих сторон. «Открывай, обещал».

Чумп: крутит пальцем у виска. «Сэр рыцарь, вам надлежит передумать».