Ключи от Бездны

Подошедший кабатчик одной рукой плюхнул на стол три полные кружки, другой глиняную бутыль на надетой на горлышко стопкой глиняных же чарочек, и торопливо сдал назад. Хастред деловито разметал чарки по участникам застолья, выдернул зубами пробку из бутылки и разлил мутноватую, мощно отдающую сивухой жидкость.

- Не теряешься, - буркнула Эрвина, где-то на самом краю голоса притаив одобрение.

- Положение обязывает, - вздохнул Хастред лицемерно. - Раз зазеваешься, и жди следующего случая до морковкина заговения. Я тебе, кажется, что-то такое обещал... Эй, хозяин, пожарь нам чего-нибудь мясного, на луке обязательно!

- Ты не только это задолжал! - предупредила Эрвина капризно.

- Правда, что ли?

- Как минимум одежду еще, моя-то по твоей милости в караулке осталась. И службу, службу новую, а то туда опосля всего возвращаться — стыдобища-то какая!

Профессор сосредоточил взгляд на одеянии девицы и озадаченно ткнул себя ложкой с супом в нос вместо рта.

- Это вы, если позволено спросить, не в портьеру ли библиотечную завернуты?

- В нее самую, - Эрвина кокетливо дернула кончик обертки. - Плащ там где-то остался, хорошо хоть кавалер эту тряпку на бегу раздобыл.

- И вы эдак в портьере от самой библиотеки шествовали?

Эрвина запоздало ахнула и прикрыла лицо ладонью, отчаянно силясь покраснеть. Впрочем, после недавней пробежки лицо ее и так особо бледным назвать не получалось.

- Обижаете, - откликнулся Хастред с мечтательной ухмылкой. - Какое там шествовали, бегом бежать пришлось, с барьерами. И догнал я эту трепетную лань, дабы накинуть облачение, только уже здесь, в городе.

- Не так уж быстро я и бежала!

- Зато как красиво...

Профессор, сам в молодости большой ценитель прекрасного и даже в нынешние годы известного академического интереса не утративший, немедленно отложил ложку и поднял, отмечая тост, придвинутый к нему стаканчик горячительного. Хастред тоже в стороне не остался, ну и Эрвину не пришлось упрашивать — она махнула свою чарку с воинской стремительностью первая, попыталась занюхать рукавом, но рукава не нашла, так что находчиво завернула под нос длинную прядь волос, выбившуюся из тугого узла на затылке, и ею удовольствовалась.

- Что до службы, я б тебя попробовал в городскую стражу порекомендовать, да боюсь, что цена моей рекомендации нынче сугубо отрицательная, - книжник озадаченно поскреб загривок. - Представить госпоже городской советнице и попросить ее походатайствовать? Не так поймет, варварша эльфийская. Удивительное, между нами говоря, эльфийское свойство — все толковать супротив тебя, хоть правильно, хоть неправильно.

- Да вот у меня где уже эта охранная служба, - Эрвина демонстративно перечеркнула пустой чаркой свою глотку. - Дубинка, это ж надо, да и ту вынуть не моги, не то ж сучонок расплачется. Мой отец, между прочим, был видным воином, командиром отряда присмирителей ГОВНО, грозой пастухов на ишаках, непобедимым считался долгие годы, пока однажды не нарвался на сопротивление. Тоже хочу воинской славы, побед, трофеев, вороньего крика над кровавым полем брани!

Хастред переглянулся с профессором. Нет, что темперамент у девчонки ого-го, он уже успел заметить, но эдакая орочья прыть до кровопускания только сейчас в глаза бросилась.

- Парады, цветы из окон, восторженные мундиропоклонники, - предположил профессор полувопросительно.

- В задницу цветы, - свирепо огрызнулась воительница. - Ну, хотя парады — это да, я бывала, роскошное и вдохновляющее зрелище. Но не главное! Биться с чужими, истреблять угрозу миру нашему — вот оно настоящее дело!

Хастред открыл было рот, чтобы язвительно поинтересоваться принципами отличения чужих, которых истреблять, но поймал себя на мысли, что это позиция-то вовсе не его, а скорее Чумпа. Сам он чужих всегда отличал запросто — они сами в чужие записывались, когда напрыгивали. Так что, дабы рот не считался открытым зря, снова взялся за бутылку и прошелся горлышком над чарками. Профессор, зная меру своей почтенной печени, лишь слегка отпил, и ему гоблин понимающе шлепнул чисто формальную капельку, а воинственной дочери Магнуса опытно налил с горкой, в слабой надежде, что в помутненном сознании центр агрессии потеряется.

- Чтоб мы все находили свое призвание и не имели поводов на него жаловаться, - провозгласил профессор пафосно.