Клодиус Бомбарнак. Кловис Дардантор: [Романы]

Наша беседа оказалась прерванной. Очень хочется размять ноги, и я выхожу из вагона. Фульк Эфринель остается в купе.

Вокзал хорошо освещен. Человек десять пассажиров уже высадились со своей поклажей. Пять-шесть грузин топчутся на подножках вагонов.

При первом ударе колокола подхожу к нашему вагону, поднимаюсь к себе и с удивлением обнаруживаю, что мое место занято. Напротив американца уселась какая-то особа с той англосаксонской бесцеремонностью, которой нет границ. Молода она или стара? Красива или уродлива? В темноте это установить невозможно. Но как бы там ни было, французская галантность не позволяет мне спорить из-за места. Сажусь рядом с незнакомкой, которая даже не находит нужным извиниться.

А Фульк Эфринель между тем успел заснуть, оставив меня в неведении, какие именно изделия фабрикует миллиардами и поставляет всему миру знаменитая фирма «Стронг Бульбуль и Ко» в Нью-Йорке...

Поезд трогается. Елизаветполь, расположенный в ста семидесяти километрах от Тифлиса на Ганжачае, притоке Куры, с двадцатью тысячами жителей, остается позади. Я не увидел утопающие в зелени кирпичные домики, развалины старинных зданий, красивую мечеть начала XVIII века, знаменитую Майданскую площадь. В полутьме, сквозь клубы пара, извергаемого нашим локомотивом, едва удалось разглядеть верхушки высоченных платанов — гнездовье ворон и дроздов, источник тени и прохлады в знойные летние дни. А на берегах бурной речки, несущей свои серебристые воды вдоль главной улицы города, заметил лишь неясные контуры домов с палисадниками, похожими на зубчатые крепости. Дело в том, что Елизаветполь подвергался частым набегам ширванских лезгин-горцев, которые, если верить источникам, ведут свое начало еще от гуннов времен Аттилы[17]

.

Было около полуночи. Клонило ко сну, но, как опытный репортер, решил, что буду спать одним глазом и одним ухом.

Сквозь дрему, которую навевает равномерный стук колес, я слышал пронзительные свистки встречных локомотивов, лязг буферов. Кроме того, во время коротких остановок громко объявляли названия станций: Геран, Евлах, Ляки, Уджары, Кюрдамир, Карасу, Наваги... Но, будучи бесцеремонно вытесненным с места у окна, я ничего не мог увидеть.

Начинаю ломать голову — будет ли эта пассажирка моей попутчицей до конца Великого Трансазиатского пути? Обменяюсь ли с ней дружеским поклоном на улицах Пекина?.. Затем мысли переносятся к американцу, который продолжает храпеть в своем углу с такой неимоверной силой, что мог бы смело заменить один из вентиляторов в торговом доме «Стронг Бульбуль и Ко». Но что же, черт возьми, производится на этом колоссальном предприятии Соединенных Штатов Америки? Железные или стальные мосты, локомотивы, броневые плиты, паровые котлы или рудничные насосы? Из того, что он рассказывал, у меня сложилось представление о промышленном гиганте, который может соперничать с заводами Крезо, Кокерилля или Эссена. Если только этот Фульк Эфринель ничего не приврал.

Но вскоре я погружаюсь в сон, забываю обо всем на свете и даже не слышу храпа янки.

Тем временем поезд приходит на станцию Аляты, делает десятиминутную остановку и отправляется дальше

Аляты — маленький портовый город, откуда можно окинуть первым взглядом Каспийское море, увидеть места, по которым проходила армия Петра Великого... И если добавить еще немного сведений из Буйе и Ларусса[18], то получился бы увлекательный материал историко-фантастической хроники... Какая досада, что я проспал этот город.

Баку! Баку!..

Меня разбудили крики. Было семь часов утра.

ГЛАВА III

Пароход отходит в три часа дня. Те пассажиры, которые собираются пересечь Каспийское море, торопятся на пристань — занять каюту или место на палубе.

Фульк Эфринель тотчас же покидает меня:

— Не могу терять ни одной минуты. Необходимо срочно переправить багаж на пароход.

— А он у вас велик?

— Сорок два ящика.

— Сорок два! — восклицаю я.

— Сожалею, что не вдвое больше. Но с вашего разрешения...

Американец так спешил, что даже не предложил руку нашей незнакомке, чтобы помочь ей выйти из вагона. Это сделал я. Путешественница, оказавшись на платформе, удостоила меня лишь отрывистым «thank you, sir»[19] произнесенным с поистине британской сухостью.

Теккерей сказал где-то, что благовоспитанная англичанка — совершеннейшее создание Бога на земле. Что же, проверим, если будет случай, это галантное изречение на нашей попутчице.

Наконец-то она подняла вуалетку. На вид ей можно дать лет двадцать пять. Лицо бесцветное, голубые глаза близоруко щурятся без очков. На мой почтительный поклон она ответила легким небрежным кивком и размашистым шагом направилась к выходу.

Вполне возможно, что мы еще встретимся с ней на борту парохода. Но на пристань я спущусь перед самым отплытием. Нельзя терять даром ни одного часа, ведь в моем распоряжении только полдня для осмотра Баку, столицы огнепоклонников.