Клуб избранных

Гроб покойному справили дорогой: из красного дерева с серебрёными ручками, кипейно-белым позументом и массивными кистями. Для прощания арендовали помещение давно пустующего местного драмтеатра. Сценарий похорон был неоднократно отработан на практике, поэтому всё происходило по уму: во дворе драмтеатра скорбящую «братву», среди которой мелькали «правильные пацаны» почему-то одетые в белые рубашки, встречали два распорядителя из числа мошенников на доверии, имеющих приятную внешность и на момент похорон ещё не объявленных в розыск. В траурно убранном зале под печальную музыку Шопена в почётном карауле возле гроба покойного стояли уважаемые люди, покрытые скорбью и многочисленными татуировками. Два чудом оставшихся в живых телохранителя Скотча, с повязанными на левых рукавах траурными лентами, были призваны обеспечивать порядок в зале, но так как никто буянить и не думал (для этого есть поминки), грустно слонялись по залу с каменными лицами.

Поскольку у покойного ни близких, ни семьи не было, то роль безутешной вдовы играла «Люська – раздвинь ноги» – молодая, но опытная проститутка, взятая Скотчем в последний год на полное содержание. Одетая в траур по последнему слову моды, и нацепив на себя все золотые «цацки» подаренные ей покойным при жизни, Люська со скорбным видом принимала многочисленные соболезнования, одновременно ощупывая взглядом присутствующих мужчин, мучительно решая проблему: к кому теперь прижаться молодым упругим телом.

Скотч лежал в гробу, одетый в парадную униформу: малиновый пиджак, белую рубашку без галстука и тёмные брюки из «мокрого» шёлка. На ногах покойного поблёскивали лаковые «корочки» с длинными, слегка загнутыми по моде носами.

В пожелтевшие руки новопреставленного вложили образок с ликом какого-то святого, (батюшка сказал, что этот подойдёт) и ключ от любимого «Мерседеса». В нагрудный карман пиджака усопшего «братаны» положили включённый «мобильник» последней марки и пачку «баксов», на первое время.

Затуманенный почти настоящими слезами взгляд «безутешной вдовы» ревниво скользил по покойному. Вытирая чёрным кружевным платочком очередную слезинку, Люська с неудовольствием отметила, что массивная золотая цепочка, которую так обожал её гражданский муж, куда-то пропала.

– Спёрли, сволочи! – сообразила «безутешная вдова». – Лучше бы я её себе на память, как золотой «Ролекс», оставила.

Ровно в час по полудню состоялся вынос тела. Впереди похоронной процессии, посверкивая трубами на нежарком осеннем солнце, шёл оркестр. За оркестром четверо дюжих «пехотинцев» медленно и с трудом несли тяжёлый гроб с телом усопшего. За гробом следовала «безутешная» Люська, которая в глубине своей вдовьей души была довольна покроем траурного платья, чей чёрный цвет выгодно подчёркивал её стройную фигуру. Молодая вдовица жалела, что ниспадающая с маленькой изящной шляпки чёрная вуаль скрывает хорошенькое личико, поэтому всё своё женское очарование постаралась вложить в походку, из-за чего излишне прямо держала спину и чуть-чуть больше, чем дозволено приличием, покачивала соблазнительными бёдрами.

Рядом с Люськой следовал Вертлявый, который, помогая вдове справиться с нахлынувшим горем, аккуратно поддерживал её под локоток. Вертлявый был преемником покойного Скотча, и по праву старшего распоряжался похоронами.

Преемник по внешнему виду проигрывал бывшему боссу. Был он болезненно худым и долговязым. Впалые щёки и коротко стриженая голова на тонкой шее создавали законченный портрет туберкулёзника.

После Вертлявого шли деловые люди и прибывшие на похороны делегаты из других районов, потом чинно ступали заместители Вертлявого и «бригадиры». В конце похоронной процессии толкалась отчасти пьяная мелкая уголовная шушера.

Ближе к голове скорбной процессии в чёрной рубашке с распахнутым воротом, который открывал посторонним взорам массивную золотую цепь на хорошо накаченной шее, в одном строю с крупными уголовниками вышагивал Быкадоров. Окружающие косились на огромную фигуру незнакомца и благоразумно помалкивали. Лишь помощник Вертлявого, Тур, на которого были возложены вопросы обеспечения собственной безопасности, протиснулся к Быкадорову.

– Здорово, братан! – начал разговор Тур. – Я смотрю, ты не из наших! Откуда будешь?

– Я из Питера! – степенно отвечал Быкадоров, слегка скосив взгляд на низкорослого Тура.

– А под кем ходишь? – не унимался начальник контрразведки местного разлива.

– Под Кохом! – быстро сориентировался Быкадоров, понимая, что его начали проверять.

– Слыхал про такого! – уважительно отозвался Тур. – А к нам по делу или как?

– Считай, что по делу. Хозяин, как узнал, что у вас в Казань-граде твориться, так меня с пацанами и прислал.

– На разборки, что ли? – не понял Тур.

– Типа того. Ты мне лучше скажи, как это ваш старшой «под раздачу» попал?