Клуб избранных

После пятнадцати лет всё изменилось: Матвей из «гадкого утёнка» превратился в красивого юношу с гибким, как тростник, станом и загадочным взглядом раскосых глаз. Однажды, рассматривая своё лицо в зеркало, ему показалось, что он уловил сходство с Брюсом Ли, которому старался во всём подражать, и даже записался в подпольный кружок карате. После этого он перестал обижаться, когда его называли азиатом, и всерьёз увлёкся изучением таинственного и манящего Востока. Его интересовало буквально всё, начиная от восточных единоборств до историй возникновения восточных религий, от древних преданий и легенд до поэзии Омара Хайяма. Тогда он впервые пожалел, что, кроме английского, которым его пичкали в лицее с третьего класса, не знал арабского языка, на котором так много написано древних манускриптов.

Однажды вечером мать привела домой импозантного, но с седыми висками, мужчину, и Матвей с удивлением узнал, что у мамы, оказывается, есть личная жизнь.

– Познакомься! – сказала мама. – Это мистер Льюис. Когда мы получим заграничный паспорт, и нам откроют визу, мистер Льюис увезёт нас в Лондон. Правда, для этого мы с ним должны пожениться, – добавила она в полголоса и потупила глаза.

– О кей! – улыбнулся мистер Льюис и потрепал Матвея по волосам. – Я отвезу вас в Лондон. Ты хочешь в Лондон, малыш?

Матвей отрицательно затряс головой.

– Почему? – искренне удивился англичанин.

– Лондон – город туманов, а я люблю солнце! – по-английски ответил Матвей, презрительно поджав губы и сузив раскосые глаза.

К удивлению Матвея англичанин не обиделся, а наоборот, рассеялся.

– Лондонские туманы – это газетный штамп. В моём городе много солнца. Обещаю, что ты полюбишь Лондон, – вновь улыбнулся английский гость и с нежностью посмотрел на свою избранницу.

После майских праздников мама и мистер Льюис сочетались законным браком. Это торжественное событие отметили тесным семейным кругом в ресторане «Прага». Матвей впервые попал в такой дорогой ресторан, и не столько ел, сколько глазел по сторонам. Мама и Льюис, казалось, не замечают этого: они держали друг друга за руки и, судя по всему, были счастливы.

Льюис не обманул его: город Лондон покорил Матвея. Англичане оказались довольно приветливыми, и не такими чопорными, как о них думают во всём мире, особенно после просмотра знаменитого сериала «Сага о Форсайтах».

Новоиспечённый отчим был человеком не бедным, поэтому сначала определил Матвея в частную школу, а затем в престижный колледж, где отношения между преподавателями и студентами были подчёркнуто демократичными.

В моде были различные студенческие общества, основанные по интересам и на национальной основе. К удивлению его русскоговорящих знакомых, которых в колледже было предостаточно, Матвей неожиданно вступил в «Братство Кедра», включавшее в себя в основном студентов из мусульманских стран. Эмблемой братства было изображение кедра на фоне восходящего солнца, причём сам очень сильно напоминал государственную символику Ливии. Президентом братства был Фархад, выходец из Арабских Эмиратов. Фархад открыто восхищался братьями-мусульманами, ведущими борьбу с врагами ислама, и однажды в присутствии Матвея громко сказал, что если бы ему предложили участвовать в акции 11 сентября и погибнуть, то он бы был счастлив.

Через неделю Фархад пригласил Матвея к себе в номере выпить чаю. Матвей был польщён: Фархад пользовался среди членов братства непререкаемым авторитетом, и его приглашение дорогого стоило. Они пили чай в обставленной с восточным колоритом комнате, и Фархад, не торопясь, расспрашивал его о жизни мусульман в России и о его политических пристрастиях. Матвей, не таясь, рассказал о том, что давно интересуется всем, что связано с Востоком, и мечтает изучить арабский язык, чтобы в будущем приобщиться к тайнам арабских мудрецов и путешествовать по мусульманскому миру.

– Я помогу тебе, брат! – важно ответил Фархад, отпивая мелкими глотками чай из расписной пиалы и не сводя с гостя пристального взгляда.

На прощанье Фархад обнял его, как брата, и шепнул на ухо: «А я ведь всю неделю ждал ареста! Думал, что ты на меня донесёшь! Теперь я тебе верю, брат!»

С этой памятной встречи Фархад стал для Матвея не только учителем арабского языка, но и духовным наставником. Был он умён и по-восточному хитёр: так, изучение арабского языка тесно переплеталось с изучением Корана, а разговоры о культурном наследии народов Востока сводились к мысли о его превосходстве над другими культурами.

– В то время, когда западные варвары били друг друга дубинками по голове, мы, азиаты, уже изобрели порох, имели свою письменность, свою философскую школу, а Авиценна уже тогда творил чудеса исцеления, не хуже твоего Иисуса, – горячился Фархад.

– Я не спорю, о учитель! – шутил Матвей, и «учитель» быстро успокаивался.

Так прошёл год. За этот год Матвей усовершенствовал английский, сносно освоил арабский, и читал Коран без посторонней помощи.

Накануне летних каникул Фархад сообщил, что они вместе едут к нему на родину, в Дубаи.