Клуб избранных

– Смешать, но не взбалтывать! – сказал я Евдокии заплетающимся языком, которая в тот момент грузила меня в такси. При этом я дурашливо похлопывал себя по животу и одновременно пытался поцеловать Евдокию в щёку.

– Не сейчас! – отмахивалась от меня звезда русского романса, пытаясь закрыть дверцу такси. Саму Евдокию в неизвестном направлении увёз блестящий чёрный лимузин, и в гостиничный номер она вернулась утром, усталая и счастливая.

– Она взрослая девочка, и сама решает, что ей делать! – убеждал я себя, глядя в бесстыжие глаза несравненной госпожи Грач, которые она безуспешно пыталась занавесить наклеенными ресницами.

Разговор между нами не клеился, и я с облегчением вспомнил, что вчера забыл получить причитающийся нам гонорар.

– Я за деньгами съезжу, – прервал я неловкое молчание.

– Угу, – сонным голосом ответила Евдокия, устраиваясь на двуспальной кровати. Блеск в её глазах погас, уступив место апатии и усталости. Глядя на засыпающую Евдокию, я подумал, что прошлой ночью спать ей не довелось.

Стоял погожий сентябрьский денёк, и я с удовольствием прогулялся по городу. В первом корпусе головного офиса холдинга шёл ремонт, а во втором корпусе началось заседание совета директоров, так что увидеть вчерашних собутыльников я не смог. Зато в приёмной меня ждал пухлый конверт с зелёными американскими банкнотами. Забрав конверт, я направился к выходу, где неожиданно нос к носу столкнулся с господином Авериным.

– Режиссёр! – обрадовался встречи рэкетир. – Мы странно встретились, – с особой интонацией в голосе произнёс бандит, намекая на то, что я не должен был находиться без его ведома в этом уважаемом учреждении.

– И странно разойдёмся, – попробовал отшутиться я и проскользнуть мимо его смертельных объятий.

– Не торопись! – спокойно произнёс Скотч, по-хозяйски изымая у меня конверт с деньгами. – Да, ты, я вижу, москвич, стал «бомбить» на стороне, а мне об этом ни звука! Крысятничаешь[48]! Я этого не люблю.

– Этого никто не любит, – глухо произнёс я. – Халтурка вчера подвернулась, времени с Вами согласовывать, не было. Так что считайте, что Ваши законные двадцать процентов я Вам уже принёс.

– Ошибаешься, режиссёр! Здесь всё моё! – потряс конвертом Аверин. – Я тебя штрафую на все сто. Считай, что тебе повезло. Следующий раз спрошу по всей строгости.

– Следующего раза не будет! – пообещал я, сам того не осознавая, что произнёс пророческие слова.

Через мгновенье окружающий мир встал на дыбы и полыхнул нестерпимым жаром. Скотч налетел на меня широкой грудью, и оба мы полетели в небытие. В последний миг, краешком затухающего сознания, я успел понять, что случилось что-то экстраординарное, но что именно, не разобрал. Спасительное беспамятство приняло меня в свои объятия, и наступила тьма.

* * *

Скотч находился в пустом холле. Мгновенье назад он беседовал с режиссёром из Москвы: хорошо беседовал, результатом задушевной беседы была тугая пачка долларов, которые он «срубил у фраера залётного»[49]. Вокруг них толкались и спешили по своим делам сотрудники холдинга, и вдруг всё изменилось: люди и звуки исчезли. Не чувствуя своего тела, он стоял посередине опустевшего холла в окружении мёртвой тишины. Вдруг он услышал звуки шагов: кто-то лёгкий и быстрый стремительным шагом приближался к нему из темноты бесконечного коридора, и шаги его были как весенняя капель – звонкие и весёлые. Звук шагов становился всё ближе и ближе, и вот на середину холла с игрушечной шпагой на поясе и печалью в прекрасных глазах, в ослепительно белых одеждах вышел Маленький Принц.

– Ты в большой беде! – сказал Маленький Принц.

– Помоги! – прошептал Скотч. – Я чувствую, что умираю.

– Не могу! – печально ответил Маленький Принц. – Я умер во время твоей первой «ходки» в зону. Помнишь смешного паренька по кличке Ушан. Ты обвинил его в «стукачестве»[50] и его поставили «на правёж»[51]. Ты мог ничего не говорить, и Ушан остался бы жив, но тебе надо было нарабатывать авторитет, поэтому ты сдал паренька.

– Он действительно был «стукачом»! – отчаянно возразил Скотч.

– Это неважно. – грустно промолвил Маленький Принц. – Важно то, что после «толковища»[52], его в тот же день зарезали в «подсобке». Вместе с ним умер и я.

– Я не виновен в его смерти. Так решили на «толковище»!

– Виновен! Его кровь на твоих руках.

– Помоги мне! – взмолился Скотч и в отчаянье протянул к Маленькому Принцу руки.

– Я умер! – окончательно, как приговор, произнёс Маленький Принц и брезгливо покосился на окровавленного Аверина.

Неожиданно холл осветился сиреневым светом: из-за колоны вышла Сиреневая Дама с вуалью на лице.

– Ты тоже умер, – красивым чистым голосом произнесла незнакомка и положила Скотчу на грудь руку, затянутую в длинную сиреневую перчатку. Рука была маленькой, изящной и удивительно холодной. – Ты умер, а мёртвым помощь ни к чему!

– Я понял!..Ты пришла за мной. – беззвучно прошептал тот, кого при жизни называли Скотчем.