Клуб, которого не было

Когда Юля Юденич показала мне эти фотографии, я поежился. Линолеум драный, мебель какая-то тридцатых годов, стены выкрашены в цвет детской неожиданности. Не знаю, кто ей этот детский дом в Тульской области присоветовал, – но она туда съездила раз, другой, потом подхватила свободный четверг в расписании, обзвонила, кажется, всех диджеев в городе, от олдскульного Фиша до домашнего Тима Сводника, собрала расписание на двенадцать часов и на три зала – такого лайн-апа я не видел никогда, и не только я. Благотворительная вечеринка, все деньги – в помощь детскому дому в селе Обидимо. Ругались до посинения из-за рекламной кампании: Юля, рассудив, что пиариться на благотворительности некрасиво, решила указывать в рекламе только адрес клуба, не называя его имени, – я шумел, что так никто нас сто лет не найдет, не победил, махнул рукой. Все равно Юля правильное дело делает.

Я на вечеринку не остался, спешил на самолет. Юля вызвонила меня по возвращении – еще у трапа.

– Ты знаешь, что половину куба с деньгами выгребли охранники? Я просто в шоке.

– Погоди, ты уверена, что это охранники?

– А кто еще? Он около их поста стоит, взломать замок так, чтобы охрана не заметила, невозможно.

Хм, логично.

– Я в шоке, в шоке, в шоке, слышишь меня?!

– Юль, я из самолета ничем не смогу помочь, приеду – займусь, правда!

Захожу в клуб – действительно. В прозрачном кубе – все больше десятки, пятидесятки, сотенные. Бирюзы тысячных и болотной тины долларов всего-то ничего, а я именно по этим цветам Юлин куб запомнил.

– Да уж, поменялась цветовая гамма, – возмущенно хмыкает кассир Оля.

Куб рядом с кассой стоит, она его каждый день через окошко видит.

Сергеи Ивановичи обещают разобраться: служба собственной безопасности всегда к нашим услугам.

Я только одного не могу взять в толк. Пусть затея с детским домом не моя, Юлина, от начала и до конца, пусть я не мать Тереза – но у меня от этой истории волосы дыбом встают. Где и когда, в какой стране и кому придет в голову воровать у сиротского приюта? До какой степени одичания нужно дойти, чтобы осторожно взломать в ночи замок, прихватить оттуда купюры покрупнее и поставить его назад как ни в чем не бывало? Ошибиться, не понять, для чего куб предназначен, невозможно: большими буквами на нем написано. Мы каждый день здороваемся с тем, кто мог это сделать. Я не был в диких племенах, не знаю – может быть, случай не уникален и я зря развожу руками. Я знаю одну-единственную страну, где воровать у нищих детей – пустяки, дело житейское.

От нее пахнет.

***

Сергеи Ивановичи сделали свое дело: чудесным образом охрана нашла деньги, вывалившиеся из запаянного куба. За занавеску закатились.

***

Приказ по клубу «Икра» №17/28

Гл. инженеру Старикову А.М. обеспечить выполнение сварочных работ в большом зале во время концерта группы Faust.

Арт-директору Голъденцвайгу Т.Д. обеспечить надлежащий контроль за своевременным принятием противопожарных мер во время концерта группы Faust.

Apm-директор Гольденцвайг Г.Д

6 декабря 2007 года

Приказ – новый для меня жанр. Возник по требованию седенького главного инженера. Александр Михайлович, в отличие от нас, сумасшедших, не хочет отвечать за прыгнувшую под сцену искру и последующий пожар. Без приказа – ни в какую.

Александра Михайловича я искушал неделю – где еще мне найти ответственного сварщика? Без местных сварщик; и скульптора группа выступать отказывается. Со скульптором было проще. Художник Олейников позвал приятеля мы водрузили его вместе с незавершенной каменной голо вой на подиум в центре зала: скульптор готов к работе Бетономешалку с меня ростом и три листа гофрированного железа звукорежиссеры выпросили на какой-то стройке Не отмывая и не сметая бетонную пыль, отправили трофеи на сцену.

К приему артиста готовы.

Чего еще ожидать от группы, которая способна назвать альбом «Фауст будит Носферату»? Седина в бороду, бес в ребро. Неугомонные немецкие экспериментаторы – это для их технократичных проказ сложили слово «краут-рок» -собрались в тур. В оранжевом зале сидят взлохмаченный похожий на гнома басист Жан-Эрве Перон и дородный ударник Заппи Дирмайер.

– Ты за сварку не волнуйся. – Заппи мизинцем открывает пивную банку. – Мы тридцать лет уже свариваем, ни одного пожара.

Интересно, сколько промоутеров за тридцать лет, узнав про сварку, отменили концерты Faust – как на прошло! неделе мой испугавшийся коллега из Стокгольма.

– С чего бы мне волноваться? – говорю я вслух.