Клуб любителей диафильмов (сборник)

– Их семья была очень богатой. Они владели дворцом, на Большом канале. Отец Джакобо поставлял лекарственные травы и благовония для дожа, его семьи и всей их свиты. Джакобо был пятым ребенком в семье. У него было трое братьев и сестра. Все они умерли в детском возрасте. От холеры, насколько я знаю. Джакобо остался единственным наследником. Он был очень замкнутым ребенком. В раннем возрасте у него проявились способности к рисованию. Особенно хорошо ему удавались портреты. Известно, что прислуга была обязана специально позировать Джакобо, сколько тот сочтет нужным. Однако какое-то время спустя Джакобо утратил интерес к изображению других людей. Он стал проводить время в своей комнате, внимательно вглядываясь в зеркало – в разных ракурсах, при дневном освещении, при свете единственной свечи, дюжины свечей, масляных светильников. Он наблюдал, как, в зависимости от времени суток и поворота головы, меняются его черты – как будто портреты разных людей наложили один на другой и выдают за одного человека. Опасаясь за здоровье своего единственного выжившего ребенка, мать Джакобо распорядилась открывать ставни только в солнечную погоду; однако, оставшись один в комнате, Джакобо нередко нарушал ее запрет и открывал ставни в пасмурные дни, и тогда отражение его лица в зеркале менялось с еще большей непредсказуемостью, в зависимости от скорости ветра и плотности облаков, оказавшихся на пути солнечных лучей. А потом Джакобо велел служанке вытирать пыль только с половины зеркала. Теперь, о каком бы освещении ни шла речь, он видел в зеркале два своих отражения. Одно из них точно соответствовало происходившему в комнате, а другое делало его все менее различимым, казалось, с неохотой выдавая и контуры предметов, и черты лица самого мальчика. Сидя перед зеркалом, Джакобо рисовал автопортреты, уделяя этому занятию все свое время. Он избегал общества сверстников, презрительно отзываясь об их играх и разговорах. Он запустил учебу, демонстрируя крайнюю рассеянность и незаинтересованность в школьных предметах. Но вскоре произошло нечто, заставившее его полностью отказаться от своего увлечения. Обстоятельства этого происшествия до конца не ясны; скорее всего, речь шла о досадном недоразумении, имевшем, однако, далеко идущие последствия.

Судя по всему, это случилось в один из осенних месяцев, как раз тогда, когда Джакобо особенно строго запрещалось открывать ставни в ветреную погоду. В тот месяц он нарисовал серию рисунков, на которых его лицо было изображено в одном и том же ракурсе, однако, благодаря искусной передаче особенностей освещения, ему удалось изменить на автопортретах свои черты – при этом сходство между ним и изображениями оставалось очевидным. Джакобо был очень доволен своими рисунками, он сложил их в картонную папку и понес в гостиную, ожидая встретить там родителей и показать им свои работы. По всей видимости, родителей в гостиной он не застал и вернулся в детскую. При этом, из чистой рассеянности; возможно, охваченный идеей нового изображения, он положил папку на каминную полку и, покидая гостиную, забыл забрать ее с собой.

В те дни во дворце гостил родственник – дядя Джакобо, младший брат его отца. За несколько лет до этого он овдовел и стал вести очень уединенный образ жизни, не появляясь в обществе и не принимая никого у себя. Он почти не поддерживал контактов и с семьей брата, и потому прежде не был лично знаком с Джакобо и не знал о его увлечении рисованием. В тот год его душевное состояние улучшилось, он отправился в путешествие по Европе, заехав и в Венецию. Более того, он обручился, и через три месяца должна была состояться его свадьба. Надо сказать, что отец Джакобо беспокоился о своем брате и очень обрадовался, узнав о его планах. Он решил преподнести брату свадебный подарок, и много времени проводил в размышлениях о том, какая вещь могла бы наилучшим образом соответствовать столь долгожданному событию. Наконец выбор был сделан. В семье Джакобо хранился старинный сервиз китайского фарфора – девять пиал и небольшой чайник, выполненные еще при династии Мин. Дед Джакобо получил его от дожа, в награду за одну бесценную, но хранившуюся в глубокой тайне услугу. Именно этот сервиз отец Джакобо и решил преподнести в подарок своему брату, в день его отъезда. Надо ли говорить о том, как растроган был дядя Джакобо, узнав об этом. Он сказал, что лично займется упаковкой подарка, так как не может доверить слугам столь ответственное поручение. Проходя по комнатам, он увидел оставленную Джакобо папку. Позднее он утверждал, что обнаружил ее на полу, рядом с подставкой для кочерги, куда, она, вероятно, соскользнула с каминной полки. Удивившись небрежности слуг, оставивших в жилом помещении бумагу для растопки камина, дядя Джакобо счел содержимое папки прекрасным упаковочным материалом. Что до самих рисунков, дядя Джакобо был известен как человек практического склада ума: он, вероятно, не придал этим изображениям особого значения, положившись на решение хозяев дворца.