Клуб любителей диафильмов (сборник)

Дверь не открывали, и я уже, было, собралась возвращаться. Потом я услышала мужской голос: «Где ключи, а? Черт, опять не помню, куда я их положил!». Потом все-таки щелкнул замок. Дверь приоткрылась, и все тот же голос сказал мне: «Проходите». Я шла по комнатам, заваленным рулонами тканей, листами цветной бумаги, заставленным лысыми пенопластовыми манекенами, швейными машинками, коробками с нитками, пуговицами, блестками. Я видела передо мной спину в синем халате и старалась не отставать. Наконец, мы зашли в комнату, довольно просторную. Там стоял письменный стол, рядом – венские стулья. В углу – примерочная кабинка. Человек в синем халате сел за стол, достал пачку квитанций, бланк с нарисованной женской фигуркой, деревянные счеты.

– Присаживайтесь. Так вы уже определились, уверены?

– Думаю, что да.

– Тогда отлично, – сказал человек в синем халате. При утреннем свете, проникающем из окна, он казался очень молодым, даже юным.

«Девочки, – крикнул он вдруг, – кончайте завтракать! У нас клиент, вы разве не слышали?»

Послышался звон посуды, потом звук шагов – туфли на мягких каблуках и шлепанцы. В комнату вошли две женщины. Волосы у них были забраны в пучки. На лацканах халата одной из них я заметила хлебные крошки.

Они достали из карманов карандаши и сказали мне: «Расскажите нам про ваше платье».

* * *

Я вышла из подъезда, меня ждет такси. На ногах у меня – черные фигурные коньки. Я скольжу в них по двору. Когда я поднимаю руки, все вокруг застилает дым, он заворачивается в огромный кокон, внутри которого кружатся созвездия. Я открываю дверцу, сажусь рядом с водителем. Он кивает мне и заводит мотор.

Есть сигнал

Иосифу

– Ну и место. Странно, что тут вообще электрички останавливаются. И на станции, кроме нас, не сошел никто.

– Сюда наступай, тут снег утоптан.

– Дни совсем стали короткие. Скоро темно будет. Слушай, а тут люди живут вообще?

– За полем дачный поселок должен быть.

– Да? Пока не видно ничего. И вот, представляешь, я их спрашиваю: «Мастера вызывали? Что случилось у вас?» Они отвечают: «Нам никто не звонит». Я проверяю аппарат, он исправен. Звонок в порядке. Сигнал есть. Говорю: «Всё работает». А они, опять: «Нам никто не звонит». И смотрят на меня. А я что? Я телефон чинить пришел.

– Поле сразу за речкой будет. Мы туда и идем как раз. Ступеньки обледенели, не грохнись. Я помню тут все, я всё тут узнаю.

– Смотри, оттепель все-таки началась. Мы идем, а в следах вода проступает, будто догнать нас пытается. А как ты понял, что именно сюда нужно ехать?

– Там излучина реки все появлялась и появлялась. А в одну из ночей я проснулся и вспомнил, где я это видел. Правда, тогда здесь было лето. Вот я и подумал, что, может, если приехать сюда опять, то что-то изменится. Может, тогда и сон этот, наконец, перестанет сниться. Сейчас речку увидим, поблизости от нее – рельсы. Недалеко еще. И, главное, я не понимаю, почему он уходит от меня, почему не оборачивается.

– Кто уходит?

– Я только плечи вижу.

Будто я просыпаюсь оттого, что калитка хлопает, и понимаю, что он уходит и что не вернется уже. Я выбегаю из дома, вижу его, как он удаляется, бегу за ним, задыхаюсь, почти догоняю. Я всего лица не могу разглядеть, только часть подбородка и скулу – сбоку вижу. Но я знаю, что он улыбается. И я понимаю, что ничего уже нельзя изменить, и иду все медленнее, и отстаю от него. А он убыстряет шаг. Он сворачивает за угол, и больше я не вижу его. А потом я слышу шум поезда и звук удара. Я бегу за ним, бегу что было силы, там какие-то перекрестки, светофоры, но я почти не колеблюсь – я знаю, куда бежать. Я бегу, и с каждым шагом ноги у меня все тяжелее – я уже чувствую, наперед знаю, что мне предстоит увидеть.

– Постой, какие перекрестки-светофоры? Ты же говорил, что вот здесь – то самое место и есть.

– Говорил. Речка та самая, и рельсы – это главное.

– Ну, тебе виднее, конечно.

– И, вот, я подбегаю к насыпи и вижу его, хоть и боюсь смотреть. А потом я все-таки приглядываюсь, и понимаю, что это – и не он совсем, что его и нет там. Это просто груда одежды лежит; его одежда, в которой он был, но сам он не там, и нигде его нет. На реке какие-то лодки с рыбаками маячат, но его среди них тоже нет. И я теперь знаю, что все обошлось, что он не погиб, и мне бы радоваться, а я стою растерянный. Мимо поезда проносятся, не сбавляя скорость. Скоро стемнеет, а я стою, как дурак, над этой грудой одежды, и думаю: «Надо все собрать и положить в шкаф, а то и так помялась уже». Я собираю одежду в охапку и несу домой. А дома складываю эти вещи – рубашку складываю, свитер. Очень аккуратно, складочки распрямляю все, прямо как в магазине. А пиджак – на вешалку. Зачем, спрашивается, я все это делаю?

– Поле какое, за ним и не видно ничего. Во сне твоем тоже так?

– Это из-за зимы. Просто белое все.