Клуб смертельных развлечений

— Все в порядке. Пусть подходит в паспортный стол, — водитель улыбнулся. — Дело его закрыли. Правда, мать этого солдатика только все убивается. Дать бы ей денег тоже, чтоб заткнулась.

Стас пожал плечами:

— Что ж ты мне раньше не сказал? Дать, конечно… — Он задумчиво посмотрел на бутылку и, сморщившись, отбросил ее в угол сиденья. — Вот молодежь в армию берут! Кулаком убить можно, — хмыкнул он и покачал головой.

— Такой и пальцем перешибет, — хохотнул, улыбнувшись в зеркало, водитель.

— Пожалуй, верно, — сказал Стас, вспомнив, как когда-то в рязанском ресторане пьяный Петр предложил ему бороться на руках.

Через два с лишним часа они встретились.

— Ну и жара. — Стас открыл холодильник и вынул запотевшую бутылку минеральной воды. — Ты садись, Петя, садись.

Кирин снял кепку и тут же развалился в кресле, вытянув ноги.

— Ну? Что там с автосервисом?

— Забили стрелку на завтра у судоверфи.

— Прекрасно. Они принимают наши условия?

— Их пахан лично хочет встретиться с нашим главным.

— Да что ты? — не то обрадовался, не то испугался Максаков.

— Ну я прослежу за этим, — ухмыльнулся Кирин.

Стас поднялся из-за стола и подошел к окну, потирая руки. Солнце отражалось в блестящих извивающихся трубах над корпусами цехов. Горячий воздух дрожал над открытыми фрамугами.

— Неужели перемирие? — улыбнулся он довольно.

— Я бы не обольщался и… — Кирин прихлопнул ладонью по столу.

— Согласен, вот только Шмыга-то хочет с автосервисом помириться.

Петр с невозмутимым видом сунул горлышко бутылки себе в рот и пожал плечами.

— Вот что, — Стас обернулся от окна. — Перезабей стрелку. Пусть будет не на верфи, а на теплоходе. Зафрахтуем корабль. Знаешь, этот, что с рестораном. Чтоб все как у людей было.

— Ну и?

— Ну и все. Пусть мирится.

Кирин внимательно посмотрел на Стаса и метко бросил через весь офис в урну пустую бутылку. Поднялся с места и неслышно пошел к двери.

…Небольшой речной теплоход гулко просигналил и отчалил от пристани. На его палубе гремела музыка, и на корме возле столиков суетились официанты. Солнце уже садилось за город, и его красные лучи отражались в прозрачных водах Амура. Шмыгин с женой и высоким мужчиной с пышной шевелюрой стояли во главе стола с поднятыми рюмками. Все присутствующие потянулись чокаться к ним через стол, и только Стас Максаков символично поднял рюмку, стоя возле бортика и глядя куда-то вдаль. Все это через бинокль увидел Кирин и ловко спрыгнул с дерева.

— Жену притащил, — пробубнил он себе под нос. — Хорошо хоть детей дома оставил, жирный боров.

Корабль медленно плыл вдоль берега, и так же вдоль берега на старых «Жигулях» Максакова, не спеша, ехал Кирин, следя в наступающих сумерках за движением габаритных огней теплохода. Наконец он остановился возле развилки и вышел из машины. Внизу под обрывом стоял небольшой сарай с глиняными стенами и натянутой возле самого берега рыболовной сетью. Кирин легко сбежал к берегу и, нащупав уже в резко навалившейся кромешной тьме киль шлюпки, перевернул ее и стащил в воду. Затем вставил весла в уключины. Ветер донес до Петра обрывки неистово звучавшей музыки, и, отражаясь в воде огнями, мимо торжественно проплыл теплоход. Кирин замер и прислушался. Затем прыгнул в лодку и, оттолкнувшись от берега, сильными взмахами рук отправил шлюпку в сторону удаляющегося корабля. Проплыв наугад в темноте несколько метров, он вынул зажигалку и, щелкнув, поднял ее над собой. Так просидел он в шлюпке довольно долго и, когда уже стал поглядывать на часы, наконец услышал возле себя плеск воды.

— Давай. — Он протянул руку и втащил в шлюпку совершенно измученного Стаса. — Ты что так долго? Время уже!

— Да, как назло, Шмыга спьяну прицепился, почему да почему я жену не взял.

Стас, задыхаясь, перевалился на дно шлюпки, и Кирин усиленно заработал веслами.

— Видел тебя кто-нибудь?

— Да кому там видеть — все вдрызг.

Кирин взглянул на часы, и еще быстрее задвигались его плечи. Стас приподнялся и, всматриваясь в удаляющиеся габаритные огни, вдруг прикрыл локтем глаза от озарившей его яркой вспышки, и следом раздался грохот. Кирин оглянулся, сощурился на бушующее над водой пламя и похлопал себя по карманам в поисках сигарет.

1999 год.

Кирин ехал из Шереметьева на такси и с восторгом смотрел на сияющую, нарядно украшенную к Новому году столицу. Проезжая мимо Большого театра, он прильнул лбом к стеклу, разглядывая афиши, и губы его зашевелились. Затем машина проехала по улице Покровка и остановилась в одном из переулков. Кирин, прихватив небольшой чемодан, посмотрел на адрес, написанный на мятом листке бумаги, и шагнул к нужной подъездной двери. Сразу же за ней оказался застекленный тамбур и другая дверь, уже металлическая. Из-за стекла на него поднял седую голову охранник в синей униформе.

— К кому? — он исподлобья взглянул на вошедшего посетителя сквозь стекло.

— К Максакову.

Охранник нажал кнопки и приложил к уху телефонную трубку.

— Станислава Викторовича нет дома. — Опустив трубку, он внимательно взглянул на Кирина. — Что-то передать?

— Когда он будет?

— А вы не могли бы представиться?

— Петр Кирин. Он меня вызвал.