Клуб смертельных развлечений

— Ну уж вы скажете… Просто вчера допоздна с Константином Дмитричем и Вячеславом Иванычем обсуждали эту заковыристую ситуацию и пути ее разрешения.

— Что, и Костя тоже с вами наяривал? — удивился Турецкий.

— Нет, Меркулов ушел…

— Ну?

— …как только Грязнов вторую бутылку «Ахтамара» вытащил.

— Школа, — оценил Турецкий.

Гордеев горестно покивал.

— А вы, значит, продолжали? И сильно?

Еще один кивок. Гордеев даже приложил ладони к вискам, тяжела, мол, жизнь подростка.

— Взрослый — тот, кто преуменьшает, а не преувеличивает количество выпитого накануне, — назидательно сообщил Турецкий.

Гордеев только вздохнул.

— Ну и как, придумали что-нибудь ценное?

— Так, в общем и целом, — промямлил адвокат.

— Придумали! — взорвался Турецкий. — В общем и целом! Ни хрена вы не придумали! Если бы придумали, я бы уже тут не сидел! Все, начальник, устал я от тебя, зови охрану, в камеру хочу.

Гордеев воспринял это как призыв к нормальному разговору, уселся с комфортом, насколько это было возможно, достал свой любимый «паркер», некогда Турецким же подаренный, и принялся фиксировать необходимое.

— Александр Борисович, вы помните, как оказались на Ярославском шоссе?

— Боюсь, что нет.

— Переформулирую. Что последнее вы помните из событий того вечера?

— Счет в ресторане, — усмехнулся Турецкий. — Ну а если без шуток, то, как я вышел на стоянку «Распутина», сел в машину и отъехал. Дальше — пустота.

— Вы были сильно пьяны?

— Вообще не был.

Гордеев округлил глаза.

— Представь себе, Юра, это медицинский факт.

— Но ведь когда вас обнаружили, вы были фактически в бессознательном состоянии, настолько…

Турецкий усмехнулся:

— Большая доля алкоголя в крови, да? Как говорят тинэйджеры: бла-бла-бла-бла… Ты что, не знаешь, как это делается? Или в кино никогда не видел, как в человека водку вливают?

Плохо, подумал Гордеев, очень-очень плохо. Это ни за что не докажешь. Напротив, все знают, что А. Б. Турецкий выпить не дурак, совсем не дурак. Да и по женской части не безгрешен…

— Значит, алкоголь вы там не пили?

— Нет.

— Даже в качестве коктейлей?

— Говорю же, что ни капли.

— А что же тогда, Александр Борисович?

— Минеральную воду, устраивает?

— Вполне. Какую именно? — Гордеев записывал.

— «Перье». Такую — в маленьких зеленых бутылочках. Французскую.

— Я знаю. Со льдом?

— Нет. С лимоном.

Гордеев по-прежнему все фиксировал.

— Но алкоголь вам туда не добавляли?

— По моей просьбе — нет.

Гордеев выпрямился и посмотрел своему давнему товарищу в глаза. Турецкий спокойно выдержал этот взгляд.

— Александр Борисович, дорогой, но позвольте, что же в таком случае вы вообще там делали — в ночном клубе? Если с девушкой этой вы не знакомились и алкоголь не употребляли, каким ветром вас туда занесло?

— Ты не знаешь, чем занимаются люди в ночных клубах? — удивился Турецкий.

— Видимо, нет.

— Развлекаются, — пожал плечами Турецкий, — получают удовольствие от жизни.

— Александр Борисович! — взвыл Гордеев. — Хочу напомнить, что я — ваш адвокат, а не следователь.

— Помню.

— Так почему же все приходится клещами тянуть?!

— Ну ладно, ладно, не ной, — снизошел Турецкий. — У меня там была деловая встреча.

— Слава богу. — «Паркер» ожил в пальцах Гордеева. — С кем?

Турецкий — ни дать ни взять опытный зэк — сцепив руки на колене, разглядывал потолок.

— Так с кем же?

— Увы, не могу сказать.

«Паркер» безжизненно повис.

— Начинается, — вздохнул Гордеев. — В смысле, продолжается.

Турецкий тоже вздохнул и закурил сигарету. После пары затяжек сказал:

— Я тебя понимаю, Юра, но я должен выполнять условия договора.

— А я бы на вашем месте, Александр Борисович, сейчас о другом беспокоился.

Турецкий развел руками, и Гордеев понял, что решения своего он не изменит.

Не раз и не два, оказываясь в щекотливых ситуациях, приходилось Гордееву жалеть, что из прокуратуры он подался прямиком по другую сторону баррикад — в адвокатуру, даже нет, не то чтобы сожалеть, а скорее, заново, с позиции прожитого, переоценивать сделанный шаг. И вот сейчас был как раз такой момент: ему хотелось помотать головой и проснуться наконец, убедившись в том, что все происходящее — нелепый, дурной сон. Но каково же тогда Турецкому — его другу и в недалеком прошлом наставнику? Гордеев заставил себя собраться, он распустил слегка узел галстука, сделал глубокий вдох, задержал дыхание на пять секунд и сказал:

— Ладно. Это был ваш информатор?

— Пожалуй, можно так сказать.

— Сколько времени вы были в ночном клубе?

— Я лично — час двадцать — час тридцать.

— Сколько времени вы общались со своим человеком?

— Дай подумать. Я приехал приблизительно без четверти одиннадцать.

— Согласно показаниям охранников на автостоянке в двадцать два сорок три, — уточнил Гордеев.

— Ну вот, видишь… Значит, прождал его минут сорок. Потом еще минут двадцать мы общались. — Турецкий почесал затылок — И через полчаса я уехал.

— Сходится, — кивнул Гордеев. — По всем косвенным данным вы провели в «Распутине» около полутора часов.

— Ну вот, видишь, как все замечательно, — благодушно кивнул Турецкий.

— Ни черта не замечательно, что вы мне лапшу вешаете?! Вы вышли из «Распутина» вместе?

— Нет, он оставался.