Клубника на десерт (ЛП)

До конца праздников я буду в Париже. И нечего удивляться. Знаю, ты воображаешь, будто теперь я живу одним Джонатаном, но уверяю тебя, это не так. Даже забавно, в какого романтика ты превратился после того, как в твоей жизни появился один большой вредный коп. Впрочем, я нахожу это очаровательным.

Я привык встречать Рождество в Париже, но, признаться, в этом году здесь смертельно скучно. Компания старых друзей мне приелась, а искать кого-то нового я не в настроении. Полагаю, отчасти тому виной моя дорогая матушка, поскольку предполагалось, что на праздниках я с ней встречусь, однако в последнюю минуту она предсказуемо придумала отговорку. Ничего другого я от нее и не ждал, хотя, должен сказать, это задело меня сильнее, чем хотелось бы. Одно хорошо: теперь можно не чувствовать себя виноватым за то, что я вложил не слишком много души, когда выбирал для нее подарок.

Кстати о подарках. Я не имею ни малейшего представления о том, что дарить Джонатану. К тому же мне бог знает почему запрещено тратить на него много денег. С этим мужчиной не жизнь, а одна борьба.

***

Заявление Коула о том, что после Дня благодарения он на все праздники улетает, стало для меня полной неожиданностью.

Когда мы только начинали встречаться, он проводил дома и в путешествиях равное количество времени, и при моих собственных частых разъездах мы виделись крайне нерегулярно. Теперь я вдруг понял, что в последние несколько месяцев он почти никуда не уезжал. Когда я был в Финиксе, мы почти каждую ночь проводили вместе.

Я не ожидал, насколько сильно буду скучать по нему, но, так или иначе, первые три недели декабря я провел в командировках – сначала в Вегасе, потом в Лос-Анджелесе. В Финикс я вернулся только двадцать второго, и на работе меня обрадовали новостями, что по меньшей мере месяц поездок у меня не предвидится. И я испустил мысленный вздох облегчения.

Сочельник я, как обычно, провел с отцом. Мы обменялись подарками и вышли поужинать, после чего сходили на полуночную мессу. Я относился к тем людям, которые переступают церковный порог не чаще одного раза в год, и то делал это лишь потому, что в канун Рождества отца никак нельзя было оставлять в одиночестве. В Рождество призраки моей матери и сестры преследовали его сильнее всего, и с каждым годом оно становилось все хуже. Я понимал, что ему одиноко, но не представлял, как помочь. После того, как он попрощался со мной глухим от сдерживаемых слез голосом, я уехал домой и в подавленном настроении лег спать.

В шесть часов рождественского утра у меня зазвонил телефон. Вытаскивая себя из кровати, я мысленно проклинал звонившего, кем бы он ни был – пока не взглянул на экран. Я увидел там имя Коула и обнаружил, что улыбаюсь.

– Да?

– Прелесть, я в курсе, что у вас страшно рано, но здесь уже четыре часа дня, и я устал ждать.

Невероятно, сколько радости мне доставило просто услышать его голос.

– Думаю, я прощу тебя.

– Я ничуть по тебе не скучаю.

– Я по тебе тоже. Пожалуйста, скажи, что ты прилетаешь домой.

– Еще десять дней. Хорошо провел Сочельник?

– Нормально, – солгал я, потому что не хотел говорить ему, как на самом деле все было уныло. – А ты?

– Сходил на базар на Елисейских Полях. Потратил кучу времени, выбирая тебе идеальный подарок, и позорно ушел ни с чем.

– Ничего мне не покупай, – взмолился я. – Просто вернись домой и приготовь мне ужин.

– Ах вот как? – спросил он шутливо. – По мне, значит, ты не скучаешь, а по моим ужинам – да?

– Я почти каждый день питаюсь замороженной пиццей.

– Прелесть, я не знаю, как ты раньше выживал без меня, – сказал он, и я рассмеялся.

– Я тоже.

Мы проговорили около часа, и в конце для меня стало неожиданностью то, насколько тяжело мне далось попрощаться с ним и повесить трубку. Я обвинил во всем Рождество и свое полное одиночество. И практически в это поверил.

***

Я не получал от него вестей до первого четверга января. Было больше десяти вечера. Я собирался ложиться спать.

– Привет, прелесть. Я только что прилетел.