Клубника на десерт (ЛП)

Вдобавок ко всему наши с Коулом отношения швыряло из крайности в крайность, и я понятия не имел, что с этим делать. Я был безумно влюблен в него. Порой у меня возникало ощущение, что он чувствует то же самое. Почти все время мы проводили вместе. Бывало, ссорились, но обиды быстро забывались, а секс вышел на новый уровень интенсивности. И все же, несмотря на нередкие периоды полной идиллии, я все чаще и чаще замечал в его глазах сумрак. Все чаще и чаще он, как раньше, отталкивал меня, когда я делал попытку его обнять. Казался опечаленным и неспокойным. Несколько раз я пытался выяснить, что с ним такое, но он только вымученно улыбался и отвечал:

– Тебе показалось, солнце. – И единственное, что мне оставалось делать, это надеяться, что он не лжет.

Вернувшись в один из дней с очередного собеседования, которое завершилось не слишком многообещающе, я застал его у себя на диване. Поначалу я решил, что он, как обычно, читает. Но от хлопка двери он вздрогнул и оглянулся – непроизвольно, всего на мгновение, – после чего спрятал лицо в руках. И за это мгновение я успел увидеть, что он пытался скрыть – свои покрасневшие глаза и слезы.

– Привет, прелесть. – Он встал и, не поворачиваясь ко мне лицом, вытер щеки. – Как прошло собеседование?

– Ужасно. – Но сейчас меня волновало не это. – Что случилось?

– Ничего! Просто задремал. Устал, наверное. Сейчас я займусь ужином. Ты голоден? Я хотел сделать…

– Коул, – прервал его я, потому что знал, что он лжет. Я знал, что болтать со скоростью пулемета о всякой бессмысленной ерунде было его излюбленным способом уклоняться от разговора. – Скажи, что случилось.

– Ничего, солнце. Правда.

– Я тебе не верю.

– Мне было нехорошо, но теперь стало лучше. Просто дай мне минуту… – Не договорив, он попытался сбежать от меня на кухню, но я пошел следом.

– Зачем ты лжешь? – Он застыл около холодильника и опустил голову. – Ты зол на меня? Я чем-то тебя расстроил?

– Нет, – качнув головой, ответил он – кажется, искренне.

– Тогда в чем дело?

Он прикрыл глаза ладонью. Я видел, что он снова сражается со слезами.

– Мне нужно немного времени, – проговорил он дрожащим голосом. – Чтобы взять себя в руки. Я не могу говорить с тобой таким.

Больше всего на свете мне хотелось привлечь его к своей груди, но, стоило мне попытаться дотронуться до него, как он отстранился. Было больно вновь оказаться за кольцом его стен. Я желал, чтобы они стали материальны, чтобы сокрушить их голыми руками.

– Джонни, пожалуйста, – взмолился он шепотом. – Мы поговорим после ужина. Обещаю. Но сейчас не трогай меня.

– Хорошо, – сдался я, хоть и с неохотой. Меня ранило то, что он снова начал меня отталкивать, но ничего другого, кроме как отнестись к его желаниям с уважением, мне, увы, не оставалось. Я переоделся и, недолго поколебавшись, решил присоединиться к нему на кухне. По вечерам я теперь старался помогать ему с ужином, хотя, ничего не понимая в готовке, в основном мешался у него под ногами и пил вино, но все равно это было весело – и сегодня тоже. Поначалу он держался со мной настороженно. Но, как только понял, что давить я не собираюсь, расслабился и, когда я обнял его со спины, со вздохом прислонился ко мне, пока я целовал его шею.

Меня разбирало некоторое любопытство насчет того, о чем он хотел поговорить, но в целом я не видел повода для тревоги. Большую часть времени он, казалось, был со мной вполне счастлив, и потому я не беспокоился. Мы поели. Сразу после ужина он, что было неудивительно, заводить разговор не стал. Пока он читал в гостиной, я перемыл посуду. Когда я вышел из кухни, он увел меня в спальню, и мы занялись сексом, который смело можно было классифицировать как сногсшибательный. Когда все закончилось, он перебрался на свою половину кровати. И потом, лежа в темноте, наконец-то заговорил.

– Поедем в Париж вместе.

Я даже засмеялся: такого я точно не ожидал.

– Ты серьезно?

Он не засмеялся вместе со мной.

– Да.

– Зачем?

– Просто так. Почему нет?

Тут я осознал, что его просьба каким-то образом связана с тем, из-за чего он сегодня плакал у меня на диване. В чем бы ни заключалась причина, она имела для него огромное значение. Перестав смеяться, я обдумал его слова. Париж?

– Когда-нибудь – с удовольствием, Коул, но…

– Солнце, я имею в виду не когда-нибудь. А сейчас.

– Я… – Мне все не верилось, что он говорит серьезно. – Я не могу.

Он замолчал, а я, как часто бывало во время наших ночных разговоров, пожалел, что не вижу его лицо.

– Почему? – наконец спросил он.

– Я должен найти работу. Мое пособие скоро закончится. Потом мне выплатят еще что-то за неиспользованные отпуска, но…

– Солнце, как только ты найдешь работу, то застрянешь здесь намертво. Когда потом тебе дадут отпуск? Если ехать, то ехать сейчас.

Тут он был прав. Чтобы получить неделю отпуска мне предстояло проработать, наверное, целый год. Возможно, согласиться на короткое путешествие перед поисками работы и не было таким уж безответственным шагом.

– Если только на несколько дней…