Клубника на десерт (ЛП)

И потому я решил молчать. Я решил не лишать нас обоих счастья – пока оно еще возможно. Неужели я поступаю неправильно? Неужели неправильно оставаться до тех пор, пока тот ужасный голос у меня в голове не станет настолько громким, что я не смогу его заглушать? Неужели неправильно позволять ему любить меня?

Не отвечай.

Правда в том, что я не мог поступить иначе. Я слишком сильно его люблю.

***

В среду утром, придя на работу, я нашел на столе записку о том, что Маркус хочет видеть меня и как можно скорее. Теперь, когда я перестал ездить в командировки, у нас не было причин встречаться так часто, как раньше, однако ничего необычного в его просьбе не было, и я, не придав ей большого значения, поднялся к нему в кабинет. Как только я открыл дверь и увидел его лицо, то понял: что-то неладно. Его обычная энергичная веселость сменилась серьезностью, отчего я сразу занервничал.

– Спасибо, что так быстро пришел, Джон. Закрой за собой дверь.

В этой просьбе тоже не было ничего странного, и я призвал себя не волноваться. Закрыл дверь и сел на свое обычное место напротив его стола.

– Что-то случилось? – спросил я.

Он все смотрел не на меня, а на какую-то точку под потолком, и я заставил себя сосчитать до пяти. Потом еще раз. Наконец он сделал глубокий вдох и посмотрел мне в лицо.

– Джон, мы тебя отпускаем.

Стены вокруг зашатались. Мой мир рухнул, и мне пришлось напомнить себе, как дышать. Я словно оказался на одном из тех ярмарочных аттракционов, где под ногами у вас проваливается пол. У меня зашумело в ушах. Появилось тошнотворное чувство головокружения.

– Что?

– Джон, компания борется за выживание. Нам едва-едва удается выходить в плюс. Вывод старших менеджеров из штата отчасти помог, но этого недостаточно.

– Вы говорили мне, что никто не потеряет работу! Вы говорили…

– Я помню свои слова, Джон, – сказал он, – и тогда они были правдой. У меня не было причин подозревать, что все обернется иначе.

– Что произошло?

– Монти пытается сократить расходы. Совет принял решение буквально только что, в понедельник.

– Но почему именно меня?

– Не только тебя. Весь отдел младших менеджеров. Всех десятерых человек.

Он вздохнул и, глядя в стол, потер шею.

– Лично я голосовал против сокращения. Но поскольку это мой департамент, то мне и выпало стать тем самым козлом, которому сегодня придется сказать десяти людям о том, что у них больше нет работы.

Я спрятал лицо в ладонях. Я понимал, правда понимал, что вины Маркуса во всем этом нет. Он никогда не желал мне зла. Но справиться с нарастающей внутри меня яростью я не мог.

– Ты, как старший, Джон, узнал первым. Мы готовы предложить тебе выходное пособие в размере оклада за один месяц…

– Всего за один? Я проработал здесь девять лет!

– Джон, – сказал он твердо, и в его голосе зазвучали резкие нотки. – Прости. Ты должен понимать, что все это исходит не от меня.

Сделав глубокий вдох, я заставил себя ответить:

– Понятно.

Он снова вздохнул.

– Выходное пособие плюс компенсацию за неиспользованные отпуска. – Хоть так. Этого добра у меня было много.

Я встал.

– Насколько я понимаю, сокращение вступает в силу немедленно.

Потирая лоб, Маркус снова опустил глаза в стол.

– Да. Все твои документы уже подписаны, так что загляни сперва в отдел кадров. – Когда я открыл дверь, он снова заговорил. – Джон, у меня впереди еще девять твоих коллег. – Я понял, что так он просит меня помалкивать. Мало кому хотелось бы узнать о своем увольнении из сплетен.

– Да, сэр, – сказал я.

Он вышел из-за стола.

– Мне жаль, Джон, – произнес он, пожимая мне руку. – На самом деле.

– Мне тоже. – Это было все, что я мог сказать.

Я очистил свое рабочее место. Пока я собирался, стараясь сохранить непроницаемое лицо, мои коллеги один за другим возвращались от Маркуса. К тому времени, как сбором вещей занялись пятеро из нас, остальные конечно же догадались, к чему идет дело. Кто-то пришел в уныние. Кто-то разозлился. Один, кажется, даже испытал облегчение. Ну, а я… Я чувствовал, что меня предали.

Около двух я вернулся домой, где никого не было. Я сам не знал, рад я или расстроен тем, что мне не нужно рассказывать Коулу о том, что случилось, прямо сейчас. Я бросил пиджак с галстуком на пол. Скинул ботинки. Лег на диван и уставился в никуда.

Как такое могло произойти? Эта мысль крутилась у меня в голове снова и снова. Как?

Девять лет я угробил на эту компанию. И за все это время ни разу не сказал «нет». Я не ходил в отпуск. Я был образцовым работником. И чем же мне отплатили? Минимальным выходным пособием, рукопожатием и извинением?