Клык Фенрира

Опасностью тянуло из густого подлеска, и зверь метнулся туда, закружил вокруг зарослей малинника, оставляя клочки шерсти на колючих кустах. Но запахов было слишком много, а Алексей еще не научился в них разбираться. Тонкая струйка опасности просто потерялась. А потом волк почуял добычу. От запаха живого теплого тельца пасть наполнилась слюной, и зверь забыл об опасности, поддавшись азарту охоты. Бесшумно скользнул в чащу леса и устремился в погоню за убегающей едой. Под лапами мягко пружинил мох, сильное тело скользило туманной тенью, а душа оборотня ликовала. Еще немного, еще один прыжок — и в зубах бьется крупный заяц. Первый свой охотничий трофей Алексей сожрал целиком, рыча и отплевываясь от шерсти. Облизал окровавленную морду и прислушался: несмотря на чувство сытости, зверь рвался продолжить охоту и вновь насладиться упоением погони, но что-то сжимало и жгло лапу. Браслет! Оборотень, испытывая запоздалое чувство смущения и раскаяния, побежал туда, откуда доносились запахи людей и лошадей.

Волк сопротивлялся — он не хотел терять обретенную свободу, а люди вызывали страх и неприязнь, но с ним удалось справиться. Зверь, ворча, подчинился и снова затаился где-то в темном уголке души.

Выскочив из леса на дорогу, Алексей сразу метнулся обратно, заметив около кареты чужого человека. Осторожно выглянув из кустов, с удивлением узнал в нагнавшем их всаднике Сашу Воронцова. «Вот не было печали! — подумал молодой человек. — Этому-то что здесь нужно? Хорошо, что одежду в лесу оставил, а то картинка была бы шикарная — голый барин!»

Приведя себя в порядок, он наконец вышел из леса и направился к карете. Судя по хмурому и укоризненному взгляду Семена, тот был готов наговорить барину много чего, но присутствие чужого вынуждало сдерживаться.

— О, вот и Алексей Дмитрич! Где это ты, друг мой, гулял? Твои люди уже беспокоиться начали.

— За грибами ходил, — недовольно бросил молодой человек, вытряхивая из волос застрявшие в них еловые иголки. — А ты что здесь делаешь?

— Ну, и как грибы? Что-то я их у тебя не вижу, — проигнорировал вопрос Воронцов.

— Не нашел. — Алексей скептически осмотрел одетого по-дорожному юношу. — Год, наверное, не грибной. Только ты не ответил на мой вопрос. Куда собрался-то? По делам или просто на прогулку?

Юноша, видимо вспомнив о правилах хорошего тона, поклонился.

— Добрый день, друг мой, извини, я забыл поздороваться. — Затем, обеспокоенно посмотрев на Алексея, заметил: — Ой, а у тебя вся щека в крови! Ты поранился?

— Ерунда! Сучком поцарапался, — пробормотал Алексей, поспешно оттирая засохшую заячью кровь. — Так куда едешь-то?

Воронцов смутился, вздохнул, а затем выпалил:

— Я с вами решил отправиться! Понимаешь, Алексей, мне уже скоро восемнадцать стукнет, а я все за книжками сижу да по балам отираюсь. Вон Александр Македонский в восемнадцать лет уже войсками командовал в битве при Херонее. А я что?! Знаешь, надоело быть книжным червем. Ведь так и состарюсь, ничего не свершив.

— Ага… — Алексей иронически посмотрел на юношу. — Значит, в Александры Македонские решил податься? Ну, а я здесь при чем? Я в поход на Индию не собираюсь. Если уж так приключений захотелось, так вон сейчас Россия с Пруссией воюет. Вот и послужи отечеству. Ты ж, наверное, к какому-нибудь полку приписан?

— К Измайловскому, — пробормотал Саша. Он еще больше смутился, покраснел, а голос его задрожал от обиды и с трудом сдерживаемых слез. — Только батюшка с дядей на войну не отпускают. Толку, говорят, от тебя там никакого не будет, тебе, мол, только с книжками у теплой печки воевать. А мне обидно! Да ты не беспокойся, я не буду обузой. Я и стрелять умею, и шпагой недурно владею.

Алексей смотрел на красного, чуть не плачущего юношу и чувствовал себя последней сволочью. Но, представив Сашу со шпагой против толпы разъяренных зомби, решительно покачал головой. «Лучше уж чувствовать себя сволочью, чем увидеть растерзанное тело этого начитанного оболтуса», — мелькнула мысль.

— Нет, извини, друг, но я не могу тебя с собой взять. Дело, которое поручил мне граф, сугубо конфиденциальное, и без его разрешения я эту тайну разглашать не имею права.

Но Саша оказался упрямым и явно не хотел так просто отказываться от своего решения сопровождать ученика Сен-Жермена.

— Ты же знаешь, я разговаривал с господином графом, просил его взять меня в ученики, но он отказал. Понимаю, что не достоин этого звания. Но я хочу доказать обратное — и докажу это! — Юноша упрямо взглянул на Алексея, а затем, помедлив, тихо добавил: — Не прогоняй меня… пожалуйста.

Молодой человек с тоской посмотрел на Семена, который молча стоял в стороне и в разговор господ не вмешивался.

— Ехать бы, барин, надо. — Старый солдат обреченно вздохнул. — А то и так из-за твоих прогулок до ночи в Гатчину уже не поспеем. Вишь, и погода портится, как бы дождь не начался. — Семен озабоченно посмотрел на темнеющее небо и полез на облучок. — Тут верстах в десяти трактир был — там и заночуем, а уж утром решим, что да как.

— Ладно, — махнул рукой Алексей, — поехали, а то, и верно, задержались здесь.