Клыкастые страсти

Не соглашаешься? Пытаешься отобрать инициативу? Что ж, попробуй!

– Ну да это и неважно. Рокин пригласил меня и сказал, что вы тоже видите ауры. Это так?

– Дочь моя, не могли бы вы слезть с моего стола?

– Вы же не можете иметь детей? Да и моего отца давно похоронили, – я и не подумала выполнить просьбу. – Так мы поговорим про ауры?

В голубеньких глазах плескалось возмущение. Ага, допекаем помаленьку.

– Что именно вы хотите узнать про них?

– Юлия Евгеньевна. А вы?

– Можете называть меня отец Алексий.

– Отлично. Дядя Леша. Вы тоже видите ауры?

– Иногда.

– Это как?

– Когда соблюдаю пост и молюсь.

Мне это резко не понравилось. У него аура как прогнивший баклажан! Как ему могут помочь посты и молитвы? Или даже они не помогают хоть чуть-чуть просветлеть?

– А просто так? Если смотреть как бы боковым зрением?

– Чтобы видеть душу человеческую, нужно свою очистить от мирского, – наставительно произнес поп. – Если человек грешен, если его отягощают недобрые помыслы или деяния…

Все. Мое желание говорить сдулось, как лопнувший шарик. С такой аурой, как у него, он еще и пытается мне о каком-то очищении говорить? Лицемер! И, похоже, меня сюда затащили не для разговора, а для мя-агонькой такой проработки мозгов.

Увольте.

Я лучше буду совершать ошибки, но пользоваться своей головой.

– Простите, ребята, мне пора. А вы оставайтесь. Поговорите об очищении… очень советую ведерную клизму. С перцем. Прочистит до самых глубин души.

Я спрыгнула со стола и направилась к дверям.

– Почему вы так негативно настроены, Юлия Евгеньевна? Мы не сделали вам зла, а вы вот так… хамите, оскорбляете…

– Мне надо дождаться, пока вы мне сделаете гадость, и только потом нахамить? Лучше я потом буду молча пинать, – вежливо ответила я. – Прощайте.

– До свидания, Юлия Евгеньевна, – пропел поп с явной угрозой.

– Юля… – это Рокин, растерянно.

Я фыркнула.

– У вас такая аура, любезнейший, что тошнит. Тухлая вся, как кусок говяжьего мяса после пятикратной разморозки. Ваш же журнал пишет, что цвета веры – белый, золотой, в крайнем случае голубой. У вас даже зеленого нет – сплошной красно-коричневый, черные и серые пятна. Тухло-желтый. Грязно-лиловый. И говорить нам с вами не о чем. Вы мерзость. И на совести у вас – мертвые люди. И бог вам их не простил.

Не стоило так резко, но уж больно я разозлилась. А, пошли они к черту. И я пойду. К вампиру в гости.

Я не успела пройти и трех шагов к дверям, когда меня остановил властный холодный голос.

– Стойте, Юлия Евгеньевна Леоверенская!

Я резко развернулась назад. Так не просят. Так приказывают тому, в ком уверены. И знают: этот человек будет повиноваться безоговорочно. Но – я?! Приказывать – мне?!

Да как эта мразь смеет?!

В этот раз мы взревели в три голоса – с женщиной-со-звериными-глазами и зверем-из-зеркала.

– Какого чер-р-р-рта?!

Поп сбросил маску добренького, и голубые глаза стали напоминать кусочки грязного льда на луже. Хоть небо и отражается, да только грязь наружу лезет.

– Не хотите сотрудничать с нами по доброй воле?!

В его ауре закручивалась темно-багровая муть. Выглядело это откровенно мерзко. Я попыталась хоть как-то достучаться. Докричаться. Ведь не могут же они оба не понимать, что здесь происходит? Не могут. Рокин не подонок. И аура у него хорошая. Так почему он стоит и ничего не делает? Не пытается что-то сказать, как-то сгладить ситуацию?

Не понимаю.

– Рокин, это и есть ваше «поговорите, узнаете что-нибудь новое…»? Вы осознаете, что сами стали подлецом и предателем?

Лицо Рокина было абсолютно спокойно.

– Юля, отец Алексей не причинит вам никакого вреда. Просто поможет преодолеть негативный настрой по отношению к церкви.

Ах, вот как это теперь называется?

– Путем промывания мозгов? Грязно играете, господа святоши!

– Это не промывание мозгов, Юлия Евгеньевна Леоверенская. Вы добровольно будете помогать нам. В душе каждый человек глубоко верующий. Надо просто помочь ему освободить эту веру от напластований зла и жизненной грязи…

А чего это он меня по полному имени зовет?

Я плюнула на слова – и так ясно, что добра он мне не сделает, – и сосредоточилась на том, что вижу. Аура мерзавца в рясе клубилась багровыми коричневыми и черными тонами. Выглядело это так, словно протухшее мясо размешивали в блендере. Но выворачиваться наизнанку было некогда. Потому что от него словно отпочковывались ложноножки и явно ползли ко мне с недружественными намерениями. И мне вовсе не хотелось подпускать это ближе к себе. Или даже в свою ауру. Кто знает, чего можно нахвататься от этого попа. Сифилис лечат антибиотиками, а такую грязь в ауре? «Доместоса» с хлором будет маловато, это точно.

– Пусти меня, – тихо шепнул в глубине души зверь с человеческими глазами. – Ты только представь, что зеркало разбивается – и я вырываюсь на свободу. Мы его порвем на тряпки, ты справишься, ты сильнее его…

И я не думая приняла предложение. Лучше проходить весь остаток жизни с хвостом и рогами, чем самой стать такой же, как эта мразь.