Клыкастые страсти

Нужно было сказать, что приедут стилисты. Это мне не нравилось намного больше. Но сложно отрицать вампирскую правоту. Что-то наши президенты американских не встречают в драных джинсах и старых майках. Наоборот, если продать их костюмчики, можно год пенсию всем участникам ВОВ выплачивать. И я должна выглядеть не хуже.

Хоть и не хочется.

Но придется согласиться с вампиром. И сделать все как он хочет. И быть жутко осторожной и с ИПФовцем, и с Рамиресом. Интересно, что за история была у Рокина в прошлом? Но Мечислав рассказывать явно не собирается. А если я очень попрошу, оплата мне точно не понравится. То есть… понравится, но не устроит. А просто рассказать – это я не дождусь. Точно. Ну не сволочь, а?

Я потерла виски и уставилась на большие часы на тумбочке рядом с кроватью.

М-да, почти полдень. Мало я поспала. Очень мало. Но выбора нет. Скоро приедут эти садисты. То есть стилисты, визажисты и прочие гады.

Я просто не хочу ничего делать! Не хочу одеваться, не хочу краситься, а уж как я не хочу общаться с вампирами…

Славка, сволочь, ты со мной за это просто не расплатишься!

А с другой стороны – я бы сделала то же самое еще раз?

Сделала.

И я отлично это понимаю.

Сволочь. Мразь. Подонок. Но он мой родной брат. А за предательство заплатит сполна. У Валентина очень четкие понятия о том, что такое хорошо и что такое плохо. Бросить свою семью и не давать знать о себе девять лет – это плохо. Примчаться за помощью, только когда тебе припекло задницу, – тоже плохо. Использовать тело и разум родной (младшей, заметим, то есть потенциально нуждающейся в помощи и защите!) сестры, чтобы расплатиться за свои грехи, – еще хуже. И вообще. Я-то помню, как мать ревела, когда Славка пропал. Хоть ей бы написал. Хоть два слова. «Жив. Здоров. Идите на…» Даже этого не сделал. А что такое переживать за своего ребенка? И хоронить его, пусть мысленно, но от этого ж не легче! За такие выходки по отношению к матери надо наказывать. Я вздохнула и перевернулась на живот. Кто сказал, что Славке будет хорошо? Да, он будет вместе со своей пади, но защищать их Валентин особо не станет. Кстати, надо поговорить с Надюшкой о церемонии и о Кларе. Что-то она мне скажет по этому поводу?

Я фыркнула и поднялась с кровати. Душ. Завтрак – или ужин, кому как нравится. И вперед, к телефону.

Программу удалось выполнить только на треть. Не успела я принять душ и переодеться в нормальную одежду вместо пижамы, как в дверь затрезвонили. Пришлось тащиться и открывать. Блин-н-н!

Утро начиналось не сахарно.

* * *

– Кто там?

– Юля? Это Рокин. Константин Сергеевич.

Я моментально распахнула дверь.

Это действительно был ИПФовец, такой же бодрый и подтянутый, как и в прошлую нашу встречу. Впечатление нарушали только синие круги под глазами и ввалившиеся щеки с двухдневной щетиной.

Сколько же он не спал?! И не ел?

– Проходите. Вы получили мое сообщение?

– Да. И решил сам заехать к вам с утра пораньше.

– Или с вечера попозже? – Синие круги у него под глазами были такого размера, что имело смысл говорить уже о глазах над кругами.

– Неважно.

Но во мне уже проснулся вечный женский инстинкт бабы-яги: накормить, напоить, искупать… и сожрать.

– Константин Сергеевич, я еще не завтракала, так что вы присоединяетесь ко мне. Возражений нет?

Это было объявлено настолько категоричным тоном, что ИПФовец не удержался от фырканья.

– Юля, у меня ночная работа, вы знаете.

– У вас очень нервная работа, сплошные сволочи.

При этих словах полковник расплылся в улыбке. Надеется, что я осознала свои заблуждения и рванусь под крылышко ИПФ? Рано радуешься. Не дождетесь, паразиты! Что-то подсказывало мне, что в ИПФ тоже полно паразитов и сволочей. Профессия такая. Вступаю я в это ИПФ. И что? Вампиры-то из моей жизни никуда не денутся – вот и получится, что число сволочей удвоится. А я что, камикадзе – добровольно голову в петлю совать?!

– Проходите, полковник. Вы знаете, где ванная? Мойте руки.

– Знаю. Сейчас, минуту…

– Не разувайтесь. Проходите в обуви, Константин Сергеевич. Чем вас кормить?

– Да ладно вам, Юлия Евгеньевна. Обойдусь.

– Значит, бульон, бутерброды, котлеты. Настоящий кофе не обещаю, но растворимый я вам разболтаю. Не спорьте.

– Юля, вы…

Я вздохнула, а потом просто потянула полковника за руку.

– Шнелле, шнелле… Все равно я с вами ни слова не скажу, пока обедом не накормлю. Или для вас это будет ужин?

– Будет. Кормите, если по-другому не отстанете.

– Можно подумать, я вам первая позвонила! Это вы меня нашли, вам и начинать.

– Ой ли? Юля, что происходит в городе? Какую силовую акцию задумал Князь и против кого?

Я быстро накрыла стол и подвинула к Константину Сергеевичу здоровенную бульонницу.

– Начните с бульона, а потом закусите бутербродами. Это сложно объяснить.

Я уже решила, что буду говорить Рокину. Только часть. Про моего брата. Того не жалко.

– А все-таки?

– Вы знаете, что у меня есть брат?

– Да, я в курсе. Но он ушел из дома.

– И пошел бы он к черту на рога. Не жалко. Но недавно это уродище объявилось у меня дома.

– И что?