Князь Двинский

Я задумался. Если судить по современным меркам, такой поступок мурзы попахивает дикой наивностью, граничащей с полным идиотизмом. Но со средневековой точки зрения все выглядит достаточно пристойно. В наше время честь, благородство и мужество удивительным образом благополучно соседствуют с жестокостью, скотством и коварством. Человек потерял лицо и решил, что самое время его вернуть или умереть с честью, по возможности забрав с собой врага. Я за свою попаданческую эпопею уже не раз встречался с подобным. Правда, мурза очень рискует, мое решение взять его в плен тоже вполне укладывается в рамки средневековой этики. Ответ стандартный: моя честь принадлежит государю, добро пожаловать в цепи. Либо как вариант: родом не вышел с самим графом Арманьяком биться – давай до свидания, то есть марш сдаваться.

– Мой род идет от самого Чингиза! – словно услышав, что я думаю, гордо заявил мурза. – Ты не понесешь урона чести от поединка.

– Почему ты не бежал, как твои товарищи?

– Не сравнивай меня с этими трусливыми шакалами, – тихо ответил мурза. – Я поклялся перед боем именем Аллаха либо победить, либо умереть…

«Ага, дело в обете, – подумал я. – Тем более тогда все понятно…»

Как бы ни странно это звучало, татарин был чем-то мне симпатичен. За весь бой я ни разу не обнажил меча, так, может, слегка размяться? Так сказать, дать тему для былин уже русским сказителям. На свой манер повторить поединок Пересвета с Челубеем. Опять же есть у меня некоторые мысли, как использовать мурзу, если оставить его в живых, личным пленником.

Еще немного поразмыслив, кивнул:

– Хорошо, Абдалла, я снизойду к твоей просьбе. Биться будем конными, если понадобится, то и пешими. Если ты выиграешь – уйдешь. Если проиграешь и умрешь, я прикажу отправить твои останки домой с почестями. Если проиграешь и останешься в живых, будешь моим личным пленником и поклянешься не причинять себе вреда. Принимаешь уговор?

– Принимаю! – с готовностью ответил татарин. – Клянусь Аллахом: если проиграю и останусь в живых, не буду причинять себе вреда и стану пленником на твою милость.

– Нужно тебе время для отдыха?

– Нет! – гордо покачал головой мурза. – Я готов!

– Раз так, быть по сему…

Готовиться к бою мне тоже нет нужды. В доспехах и при оружье уже вторые сутки. И при жеребце есть все необходимое для поединка.

Итак, что мы имеем? У татарина копье, больше похожее на пику, круглый щит, сабля и чекан на длинной рукоятке. Конь прикрыт только стеганой защитой, без латных элементов.

Что при мне?

Я долго выбирал себе оружие для конных сшибок, даже сдуру пробовал двуручник, но остановился на эстоке как лучшем варианте. Тот, что сейчас у меня при седле, был взят трофеем с немецкого риттера в битве при Нейсе еще при жизни Карла Смелого. Великолепное оружие: узкий длинный четырехгранный клинок, как у стилета, рука прикрыта гардой в виде чаши, но в оригинале ее не было, позже приспособили по моему заказу. Сталь отличная, работы зульских мастеров. Рубить им нельзя, но для пробивания доспехов лучше не придумаешь.

Копье длиннее и толще, чем у татарина, щит-тарч, примерно того же класса, что у мурзы. Доспех – полная готика, шлем-салад с бугивером. Седло с высокими луками, как раз для конных поединков.

Да, я буду тяжелее и менее подвижен, чем казанец, но лучшая защита даст преимущество.

Конная копейная сшибка, как боевая, так и турнирная, возведена в Европе в ранг искусства. Вопреки тому, что могло показаться современникам в моей прежней жизни, копье не держат статически перед собой, в надежде, что противник сам наткнется на острие. Им бьют, выбирая уязвимые места, существует множество приемов, тут учитывается все, вплоть до положения тела в седле. Всему этому учатся с самого детства. Я, хотя и попал в Средневековье с умением сражаться мечом, увы, с копьем обращаться абсолютно не умел. И оттого сознательно уклонялся, под предлогом обета, от турниров. Да и сейчас нельзя сказать, что познал досконально это искусство. Но неофитом меня уже не назовешь. Вряд ли татарин сможет меня чем-то удивить, но посмотрим. Никогда не недооценивал своих противников.

Ладно, хватит размышлять, пора начинать…

Отто фон Штирлица я назначил распорядителем поединка.

Мы разъехались. Шваб поинтересовался, готовы ли мы, и отмахнул рукой.

Жеребец мурзы, повинуясь хозяину, как большая кошка, прыгнул вперед и стрелой полетел на меня. Татарин, прикрываясь щитом, пригнулся в седле, копье держал в левой руке, слегка на отлете, совсем не по европейской манере. Я же свое вставил в специальную прорезь на тарче. Пригибаться не стал: если что, высокая задняя лука на седле поможет выдержать удар. Коня не горячил, ни к чему, преимущество в весе и так скажется.

Весь мир сузился до размеров прорези в забрале салада. Татарин стремительно приближался. Понимая, что его пика короче моей, он весь вытянулся вперед.

Выбрав момент и подстроившись под ритм скачки, я без особых затей саданул прямо в середину щита мурзы.

Тот попытался уклониться и одновременно ударить меня в шлем, но не успел: как камень из пращи, вылетел из седла и кубарем покатился по земле.