Князь Игорь. Витязи червлёных щитов

И сейчас, как и сто лет назад, степняки нападают на русскую землю, на зелёные берега Днепра и Сулы, Трубежа и Сейма, и сейчас, как и прежде, гибнут Даждьбоговы внуки… Будет ли этому конец? И кто остановит их? Святослав? Рюрик? Владимир Переяславский? Или Игорь Северский?

Славута вздохнул, положил книгу опять в сундучок и сел к столу. Здесь лежал раскрытый пергаментный свиток. Левая сторона его на треть заполнена чётким полууставом. Славута взял остро срезанное, расщепленное на конце гусиное перо и, подумав, начал писать:

«Кончак же стоял в лузе, его же едущи по шоломени оминуша. Иные ватаги, узревше, удариша на них. Кончак же, то видив, зане утече через дорогу, и менылицю его яша. И оного бесурменина яша, у нього бяшить живой огнь. То и того ко Святославу приведоша со устроеним огнём. Прочая же вся их — оних избиша, а инех изоймаша, а кони и оружие многое множество ополониша… Святослав, увидивша те Кончака бежавша, посласта по ним Кунтугдия в шесть тысяч. Той же, гнав, самого не обрете, бяшеть, бо тала стопа за Хоролом…»

Открылась дверь и вошедший служитель сказал:

— Боярин, прибыл посланец… Великий князь велит тебе немедля прибыть к нему.

Славута кивнул, отвечая:

— Передай: иду! Сейчас буду.

Оставив свиток раскрытым до следующего раза, отложил в сторону перо и встал… И отправился к князю.

Святослав никогда ни в чём не выказывал ему своего превосходства. Ещё с детских лет между ними сложились ровные, дружеские отношения. Славута был одним из немногих, кроме княгини Марии и княжичей, кто пользовался полным доверием и искренней дружбой князя.

Когда он поспешно вошёл в княжескую хоромину, где собиралась боярская дума, там уже сидели ближайшие к Святославу люди — сыны его Всеволод, Олег, Владимир и воеводы Роман Нездилович да Тудор, а по другую сторону стола — князь Рюрик со своими ближайшими воеводами.

Святослав указал на место рядом с собой.

— Садись Славута… Теперь, кажется, все собрались, кому положено быть на этом снеме, — и, обведя внимательным взглядом присутствующих, тихо сказал: — Братья! Минуло всего пять недель с того счастливого дня, когда мы погромили на Хороле богопротивного Кончака. Как сообщают наши люди из Лубна и Рымова, он снова зашевелился, снова собирает силы, чтобы напасть на нас… Докуда будем терпеть это лихо? Не пора ли сильной, дружной рукой преградить шлях поганым на Русь?

— Пора, княже! Пора! — послышались голоса. — Хватит! Нечего ждать, пока он сам, окаянный, придёт в нашу землю, а собрать силу и самим пойти в Степь!

— Мы с князем Рюриком тоже так думаем, братья! Но на этот раз пойдём не на Сулу и Орель, а до самого синего Дона, в самое сердце Половецкой земли!

— Для этого немалые силы потребны, — вставил слово воевода Тудор.

— Мы соберём такую рать, какой ещё никто из нас не водил на степняков! Князь Рюрик поднимет всю Русскую землю и черных клобуков! Владимир Глебович только и мечтает о новом походе. Я завтра направляюсь в свои Верховенские владения[87]. Соберу там большую дружину!.. Поеду водой по Десне, заверну в Чернигов к брату Ярославу и подниму его на этот поход! А потом — к Игорю и Всеволоду. Думаю, и они откликнутся, не откажут… Князь Рюрик, как мне известно, уже послал гонцов в Смоленск к брату Давиду Ростиславичу, и я не сомневаюсь, что смоляне Днепром прибудут вскоре к нам… Призовём и других князей!.. Как видите, сможем повести действительно великое войско, и на сей раз Кончака ждёт бесславный конец!

Снова все дружно зашумели:

— Так, княже! Только общими силами! Защитим Русскую землю от поганых!

— Когда же выступим? — спросил Славута. — Может, следовало бы нанести половцам предварительный удар, чтобы ввести их в обман? Потрепать — и назад! Пускай думают, что это и есть наш основной поход, и, отбив его, распустят свои силы! А мы — тут как тут!

— Толковая мысль, — согласился Святослав и обвёл оценивающим взглядом воевод. — А что, если послать нам Романа Нездиловича с берендеями? Пускай на этих днях снимется и коротким, но смелым ударом малость пуганёт степовиков… Как ты думаешь, Роман?

Наполовину берендей по рождению, воевода Роман тряхнул смоляным чубом, ответил быстро, без колебаний:

— Сделаю, княже! Два дня на сборы — и айда!

— Вот и добре! А мы выступим в конце мая, когда как следует подготовимся.

Все согласились с таким планом.

Решение снема было очень важным. Шла речь о большой войне, которая должна, если посчастливится, надолго отбить охоту у половцев нападать на Русь. Но никто из участников снема ни сном ни духом не ведал и ведать, конечно, не мог, что готовит им ближайшее будущее. А это будущее уже надвигалось на Русскую землю, и было нежданное, грозное и кровавое.

3