Князь оборотней

— …Потом я вернусь — ох, что я сделаю с теми зверушкам! — забормотал Канда. Он словно бы… терял краски. Вот поблек шаманский плащ, обесцветилась и посерела шаманская шапка из ярких перьев. Тело Канды начало выцветать, превращаясь в бесформенную тень. На месте лица мелькнула кривляющаяся рожа с перекошенным на сторону ртом, глазами, одним прижмуренным, другим жутко выпученным, и торчащим из-под короткой верхней губы клыком. Рожа тут же исчезла, растворившись в серости — лишь двумя фонарями горели лишенные даже проблеска мысли глаза.

— А что я сделаю со всем Сивиром! — невидимыми губами бормотала тень. — Со всем Средним миром!

— Все, полная откочевка юрты! — с некоторым даже сочувствием сказал Хакмар.

— Убейте Донгара Кайгала! — пронзительно завопил Канда-тень. — Убейте их всех! Отомстите за себя!

Из груди тени, из живота, прямо из головы вылетели духи с зашитыми ртами. И в жутком молчании ринулись на Донгара. Черный шаман превратился в вихрь из черной воды и дыма, прошитый тонкими сполохами Алого пламени. Темнота лопнула, как скорлупа яйца, и духи разлетелись от удара колотушкой. Прежде чем они ринулись на Донгара снова, черный шаман пронзительно засвистел.

Черная вода содрогнулась от гулких скачков, серые берега отпрянули, как в испуге. По течению Реки скакал гигантский заяц. Вода выплеснулась, будто прошитая изнутри иглой, и дух харги обвился вокруг Канды-тени, приматывая призрачные руки к призрачному телу.

— Ты что делаешь? — завопил Канда.

— Держу. Долго не удержу, — сообщил харги Донгару. Крюк на его второй руке зацепился за шею Канды, прижимая голову шамана к груди.

— Сколько сможешь. И я забуду, что ты тут творил. Все за мной! — Донгар с разбегу взлетел по лохматой лапе зайца. — Хорошего зайца Аякчан нашла! Это заяц Дьайык. Она твоей Калтащ вроде как помощница. — Он помог Хадамахе влезть по задней лапе.

— Больше не спорит, что она — его Калтащ, — заметил карабкающийся следом Хакмар и уселся за Хадамахой, крепко ухватив его за пояс.

— Я вообще все делаю хорошо! — крикнула Аякчан, пикируя сверху в вихре шелка, мехов и пышных волос. — А с Кандой мы сражаться не будем?

— Нет! — Донгар вцепился в мех у основания заячьих ушей — обхватить все ухо его ладони не хватало. — Пожалуйста, однако, заинька, вверх по реке гони!

Черный глаз-озеро покосился назад — и заяц поскакал.

— А… почему… сражаться… не… будем? — подпрыгивая в такт заячьим скачкам и проваливаясь обратно в густой мех, выкрикнул Хадамаха, оглядываясь на тень, извивающуюся в хватке харги.