Князь Рус

Как ни настаивал Тимар, как ни требовала Илмера, они все сидели и сидели в этой веси. Уже прошел лед по реке, сошел снег, зазеленела трава, а родовичи словно и не собирались уходить. Сонная одурь сильнее и сильнее забирала под себя весь Род.

И если бы не беда, кто знает, что с ними сталось бы…

Волхов теперь ходил к Чаргу, почти не скрываясь.

Перед болотцем кустились черная ольха и тальники. Вкусно пахло можжевельником, у него особый запах. Но Илмера искала травы. Правда, искала в этот раз странно, то и дело беспомощно озираясь и явно думая о чем-то другом.

– Смотри, это одолень-трава…

Уля не могла понять, что происходит с Илмерой, она настолько рассеянна, что зовет одолень-травой плакун! Где это видано, чтоб перепутали?!

И вдруг Илмера замерла, словно прислушиваясь к чему-то далекому. Испуганно остановилась и девочка.

– Уля! – вдруг схватила ее за руку Илмера. – Ты найдешь отсюда дорогу домой?

– Нет! – затрясла та головой.

– Улечка, ну смотри, дойдешь до родничка прямо, не сворачивая, а там против течения выйдешь на поляну, за которой осинки, помнишь, мы там грибы с тобой собирали? Через осинки напрямик будет наш ручей. Беги, девочка.

– Нет! – Чувствуя что-то неладное, Уля вцепилась в руку Илмеры. Та вся тряслась.

– Уля, мне некогда тебя провожать, я не успею.

И все же проводить пришлось. Она тащила ревущую малышку за руку, уговаривая по пути:

– Ничего не бойся, я тебя до самых осинок доведу, а там всегда кто-то ходит…

Руки у Илмеры холодные-холодные, точно неживые, девочке было очень страшно.

– Смотри, видишь осинки? Беги туда! Беги, Уля, я потом догоню…

В голосе Илмеры слышались такие мольба и отчаянье, что девочка побежала. Оглянувшись, она увидела, что Илмера стоит столбом, даже не махнув ей рукой. А когда обернулась у самых осинок, старшей подруги уже не было видно.

Илмера действительно со всех ног бросилась обратно в лес. Ломая кусты, царапая кожу ветками, разрывая одежу, падая и вставая, она мчалась к одной ей известной цели. В голове стучало: только бы успеть! Только успеть!

Уля хорошо знала осинки, за последние месяцы не раз бывала там с Илмерой или подружками. Недалеко от дома, грибов много в любое время, с одного края приткнулся березнячок и за ним большой малинник… Но даже в знакомых осинках было страшно. Слышался крик Илмеры:

– Беги…

Она бежала. Когда девочка примчалась в стан, на ней не было лица. Первой увидела ее Порусь, схватила за плечи:

– Что случилось?!

У малышки дрожали губы, ее всю трясло:

– Илмера… она сказала, чтобы я бежала домой…

– А сама Илмера где?

– Не знаю… она убежала куда-то…

Немного погодя девочку отпаивали теплым отваром, а по ее следу в лес мчались несколько сильных мужчин. Все, что смогла рассказать Уля, сводилось к тому, что Илмера вдруг побелела и отправила ее домой, а сама убежала обратно и все боялась куда-то не успеть.

Волхову стало страшно, так страшно, как никогда еще не было в жизни. Перед глазами закрутился черный омут, затягивая в себя, и не хватало сил сопротивляться. Умом понимал, что поддаваться нельзя, вспоминал все, чему учил Тимар, а поделать ничего не мог! Откуда-то сзади слышался довольный смех Мары, та, видно, пританцовывала, бормоча над его ухом:

– Ничего не бойся… ничего… ты наш!.. Наш!..

И вдруг мглистую тишину прорезал крик Илмеры:

– Чарг, остановись! Силами света заклинаю: остановись! Верни Волхова его Роду!

Чарг заверещал от злости:

– Пошла вон! Не мешай!

Невыносимо хотелось открыть глаза, чтобы увидеть солнечный свет, но вырваться из страшного омута не получалось…

– Чарг, отпусти мальчика!

– Не-ет…

– Возьми меня взамен!

– Те-ебя-а?.. Мара, возьми ее!

Небесный свод прорезала молния, и раздался страшный грохот. Или это Волхову только показалось? Вспышка света была последним, что он успел заметить. Дальше чернота, но воронка омута уже не затягивала. Едва проскользнула вялая мысль: он уже на дне этого омута?

Первым на поляну выскочил Рус и замер от ужаса. Посреди нее возле большого пня лежал совершенно белый Волхов, а перед ним, точно прикрывая собой, – Ильмера. Лицо ее поцарапано, одежда порвана, волосы растрепаны.

За Русом к лежавшим бросились остальные. Сначала показалось, что они мертвы, но потом Радок приложил ухо к губам Волхова:

– Кажись, дышит…

Метнулись к ручейку, принесли воды, побрызгали в лицо, обтерли. На всякий случай это же сделали и с Илмерой, хотя было ясно, что бесполезно, девушка погибла. Ее тело оказалось выгнуто дугой, руки словно пытались от чего-то оттолкнуться, на лице застыло выражение дикого ужаса. Стало страшно. Что произошло на этой поляне? От кого спасала Илмера Волхова?

Рус огляделся. Сама поляна была жутковатой, ельник вообще не самое веселое место – темно, пусто, особенно здесь, где половина елок с побелевшими от старости лапами, все в сизом мху. Ели не дали расти подлеску, только по краю у нескольких тонких сосенок брусничник, да и тот хилый.