Князь Святослав

– Мир идет к концу, это предчувствие всех образованных людей нашего времени. Посмотрите, что делается с духовными христианскими ценностями. Торговля благодатью, купля-продажа свирепствует в алтарях, в храмах, в монастырях, в соборах. Вера и церковь продаются с торгов каждый день. Продаются должности пресвитеров, диаконов, экономов, продаются церкви, монастыри, нет ни одного клочка церковной земли, которую нельзя было бы купить. В нашем христианском мире ничего нет непродажного. От низших до высших иерархов все торгуют церковью… Продажа алтарей стала общим грехом всей нашей тяжкой земли. Церковь перестает быть богоутвержденным порядком, она проституируется самому дьяволу и перестает быть невестой Христа.

Хозяин доложил, что просится сюда монашек.

– Давай сюда его, пусть поврет всем нам на потеху, – сказал Христофор. – Имейте в виду, – добавил он, когда хозяин ушел, – этот кабатчик хочет проверить нас монашком. Уж потешусь я над этим монастырским кротом…

Монашек в драной скуфейке, уже изрядно пьяный, низко кланяясь, вошел и произнес:

– Вижу перед собою очень достопочтенную компанию. Могу за кубок погадать. Предсказываю судьбу человека… И прошу держать это в секрете, у меня дар, за который изгнан из монастыря, как за еретичество. Вот и пробавляюсь… Умудрен всяким гаданьям.

Он вынул из-за пазухи пергаментный сверток.

– Точно предсказываю судьбу по «Соломоновым заклинаниям», по «Отгадчику снов» Артемида Милетского, по «Соннику», еще по «Соннику» Ахмед-Абу-Мазару сыну Сейрима. Дайте мне хлеба, оливкового масла и кусок рыбы, и все тайны мира будут у вас как на ладони…

– Я тебе дам кубок, рыбу и в придачу две намисмы, – сказал Христофор, – скажи, на каком расстоянии русские войска преследуют наших и скоро ли будут в столице?

Монашек, слыша такие неожиданные и крамольные речи, не мог приладиться, в какую сторону повернуть разговор.

– Промыслы Бога никому не ведомы, – пролепетал он, – в нашей силе угадать судьбу лишь отдельного человека.

– Хвастун! Тунеядец! – вскричал Христофор. – Мало вас Никифор учил добродетели, – схватил его за шиворот и вытолкнул на улицу.

– Христопродавцы, еретики проклятые! Вот погодите, бесы вас передушат, – ругался монашек под окнами.

На скандал явился хозяин.

– Горит лупанар, – сказал он, как-то лукаво улыбаясь. – Девок на улицах целые толпы. Не изволите ли, уважаемые риторы, пригласить нескольких? Им некуда деваться, ночь длинна, расходы на них небольшие, поднес вина, накормил куском баранины и насыщайся ею вволю, когда пожелаешь.

– Пускай идут, которые там почище и помоложе, – сказал Христофор.

Шутливо вбежали девки и похватали мужчин. Кажется, разорение лупанара ничего не доставляло им, кроме забавы и веселья. Вместе с ними прибыл из лупанара рожечник. Как только вбежал он, тотчас заиграл на рожке и стал кривляться, смешить гостей. Надуваясь, он умудрялся еще вертеть трещотку. Одна из девок принялась бить в колотушку. И кабачок наполнился шумом, треском, визгом. Девицы, успевшие выпить, громко хохотали, рассказывая о содержателе лупанара, который разогнал «гостей» и скрылся.

Христофор, держа на коленях девицу, успевал обнимать и соседок и всем понравился за простую обходительность и отсутствие всякой чванливости.

Хозяин подал баранину под рыбьим соусом и сосуд вина. Вскоре кабачок стал наполняться ремесленниками, мелкими торговцами, матросами. Некоторые из них были обожжены, все шумно говорили, и в голосе их не слышалось уныния. Они рассказывали, хохоча, о бегстве патрикиев, вельмож, о том, где были разграблены их дома. Толпы озлобленных рабов ходили по улицам. Слуги оставляли господ запертыми в домах, которым угрожал пожар. Трупы убитых богачей валялись по улицам, никем не прибранные.

Лев Диакон не мог вынести этого разговора и сборища. Он столкнул с колен румяную девицу и сказал Христофору на ухо:

– Плебс привык во время несчастий предаваться грабежу, поджогу и убийствам… Мне страшно от этого разгула. Я уйду, а о делах наших поговорим завтра. Я жду тебя, теперь мы оба – отверженные…

– А я здесь заночую, – ответил Христофор, – естественнее этих несчастных созданий не сыщешь во всей империи. Иди. Завтра встретимся. Сохрани записки о Цимисхии и Феофано… Потомки тебя за это отблагодарят…

– До завтра, друже… И ты не забудь для потомства оставить на этих злодеев сатиру, да поядренее…

Лев Диакон завернулся в плащ и незаметно для всех вышел в темноту. Окраины столицы горели. Слышны были на улицах треск горящих деревянных зданий, конский топот, крики о помощи и рев ослов.

Глава 28

Ты мне друг, а истина…