Князь Тавриды. Потемкин на Дунае

Сам Таврический сад, окружавший дворец, был точно так же великолепно убран и иллюминован. В нем построены были несколько, новых мостов из мрамора и железа, несколько павильонов и беседок, а в аллеях поставлены были новые статуи.

В шестом часу съехались почти все приглашенные, но в роскошных залах дворца царствовала чинная тишина.

Все ждали царицу праздника.

Пробило шесть часов, и из уст в уста стали передавать известие, что императрица едет.

Действительно, вокруг Дворца раскатилось громоподобное «ура». Это народ приветствовал свою «матушку царицу».

Екатерина с великими княгинями Александрой Павловной и Еленой Павловной подъехали ко дворцу.

Григорий Александрович принял ее из кареты, а в передней комнате встретил императрицу наследник престола Павел Петрович и его супруга Мария Федоровна.

Сопровождаемая всей высочайшей фамилией, государыня прошла на приготовленную для нее в большой зале эстраду, и начался балет сочинения знаменитого балетмейстера того времени Пика.

В балете участвовали двадцать четыре пары из знатнейших фамилий — на подбор красавцы и красавицы.

Все они были в белых атласных костюмах, украшенных бриллиантами, которых в итоге было на десять миллионов рублей.

Предводительствовали танцевавшими великие князья Александр и Константин Павловичи и принц Вюртембергский.

В конце балета явился сам Пик и отличился необыкновенным соло.

Стало уже смеркаться.

Григорий Александрович пригласил императрицу со всей высочайшей фамилией в театр, устроенный в одной из боковых зал, куда последовала и часть гостей, сколько могло уместиться.

Когда занавес поднялся — на сцене появилось лучезарное солнце, в средине которого в зеленых лаврах стояло вензелевое имя Екатерины II.

Поселяне и поселянки, воздевая к солнцу руки, выражали движениями благоговейные и признательные к нему чувства.

Затем следовали две французские комедии и балет.

В последнем представлен был смирнский купец, торгующий невольниками всех народов, между которыми не было ни одного русского.

После спектакля императрица в сопровождении великих князей и княжон прошла сперва в большую залу, а потом в зимний сад.

Там уже все приняло другой вид.

Дворец освещен был ста сорока тысячами лампад и двадцатью тысячами восковых свечей. Он был буквально залит светом, всюду отражавшимся в бесчисленных зеркалах, всюду дробившимся в хрустале и драгоценных украшениях.

— Неужели мы там, где и прежде, были? — спросила Потемкина Екатерина, изумленная и видимо довольная представившимся ей великолепным зрелищем.

Государыня проследовала в зимний сад.

Там заливались на все голоса соловьи и другие птицы.

На колоссальной, украшенной хрусталем пирамиде, находившейся между храмом и устроенной за ним лиственной беседкой, сверкало бриллиантовыми литерами имя Екатерины, от которого на все стороны исходило сияние.

На других пирамидах горели составленные из фиолетовых и зеленых огней вензелевые имена наследника престола, его супруги и обоих великих князей, Александра и Константина Павловичей.

Когда императрица со своей свитой подошла к храму, Григорий Александрович на его ступенях упал на колени перед изображением государыни и благодарил ее за все ее благодеяния.

Екатерина ласково подняла его и поцеловала в лоб.

По возвращении высочайших особ в залу начался бал.

Он открылся знаменитым польским гимном Козловского «Гром победы, раздавайся», слова которого сочинил Державин, с трескотней литавр, пением и пушечными выстрелами.

Императрица во время бала играла в карты с великой княгиней Марией Федоровной, а гости кроме обыкновенных танцев забавлялись плясками русской и малороссийской, музыкой, устроенными в комнате качелями и разными другими увеселениями.

Прохладительные напитки, плоды и конфеты подавались беспрерывно.

Угощался и веселился по–своему и народ в дворцовом саду, который тоже весь горел огнями. Иллюминованы были беседки, иллюминованы аллеи, иллюминованы суда, стоявшие на прудах, иллюминованы берега самих прудов. Роговая музыка и хор песенников попеременно услаждали слух несметной толпы гуляющих.

В двенадцатом часу начался ужин. Ужинали в той зале, где был спектакль, и в соседних комнатах.

На столе, за которым ужинала императрица с наследником престола и его супругой, был золотой сервиз, и сам Потемкин прислуживал императрице, пока она не попросила его сесть.

Сервировка и посуда и на других столах были драгоценные.

Нечего говорить, что ужин состоял из самых изысканных блюд.

После ужина бал продолжался до самого утра, но императрица с высочайшей фамилией уехала в исходе второго часа ночи.

Никто не помнил, чтобы она у кого‑либо оставалась так долго.

Когда она уже выходила из залы, с хоров, закрытых стеклянными сосудами, сиявшими яркими огнями, послышалось нежное пение с тихими звуками органа.

Пели итальянскую кантату, слова которой были следующие: