Князь во все времена

Вот только в то самое время, когда царская чета и все приближенные к ней аристократы устраивали балы и увеселительные приемы, в стране ежегодно умирали десятки тысяч детей. Маленьких таких. От грудничков до пяти лет доживал только каждый третий ребенок. Детская смертность в Российской империи была жутчайшая.

Здравоохранение в царской России находилось даже не в зачаточном состоянии. В таком же состоянии были начальное и профессиональное обучение, промышленность и социальная сфера. За сто лет все об этом забыли. Забыли, что означает слово «ликбез». Ликвидация безграмотности во всей Российской империи – вот что оно обозначает.

Забыли, что сделал с аграрной недоразвитой страной один-единственный человек всего за двадцать лет. Да, я о Сталине, если кто этого не понял.

Думаю, что если бы не было революции и последующих за ней кровавых событий, хозяина любого человека на просторах бывшей Российской империи звали бы Ганс, Фриц, Альфред или как-либо еще, и все мы прекрасно бы умели наматывать портянки и носить лапти, сделанные своими собственными руками.

У государства российского против сегодняшней Германии не было бы ни единого шанса. Прокатились бы механизированные группы вермахта до Москвы и Санкт-Петербурга за полтора-два месяца, и золотую осень немецкие солдаты встречали бы в теплых городах. Поэтому что выросло, то выросло, а наша сегодняшняя задача: и рыбку съесть, и противников своих в лужу посадить, и косточкой не подавиться, и как мы это сделаем, никого волновать в этом мире не должно.

Глава 15

Старший лейтенант Хватнеев Борис Сергеевич, тысяча девятьсот тринадцатого года рождения, русский, член ВЛКСМ, стоял на утоптанной сотнями ног поляне ни жив, ни мертв. Стоял в пока еще общем строю, но, похоже, что его очередь подойдет совсем скоро. Уже четвертого Борькиного приятеля выдернули из этого строя и по-быстрому разжаловали на одно звание. Начали с друга Бориса – капитана Алексея Щипачева, стал старшим лейтенантом, а закончат, похоже, им. Теперь уже без пяти минут лейтенантом Борисом Хватнеевым.

Вашу ж мать! Ни хрена себе сходили в соседнюю часть к связисточкам! А все Леха: «Давай сходим, да давай сходим! Я уже договорился! Никто и не заметит». Вот и сходили вшестером.

Никто и не заметил, потому что до связисток они не дошли – повязали их десантники, охраняющие этих самых связисток. Сначала, понятно, морды всем шестерым начистили, ну а потом притащили их на аэродром под светлые очи командира десантников и командира их летного учебного полка, разбуженных по такому неординарному поводу в неурочное время.

В этом учебном полку Борис с Лехой оказались как отличники боевой и политической подготовки. Служили они до этого в Белоруссии, под Минском, и не сказать, чтобы плохо служили. Экипажи у них были слетанные. Особых косяков за собой они не знали, и вызов пришел как снег на голову.

В один прекрасный день их вызвали к командиру их бомбардировочного полка и вручили предписание о переводе. Причем группу, состоящую из нескольких экипажей, сформировали прямо в полку, а затем сводная группа перелетела со своего аэродрома на этот… на эту… на это… сразу и не назовешь то, куда они приземлились.

Изначально это была, пожалуй, обычная лесная поляна недалеко от забытого всеми полустанка. Пожалуй, все дело именно в полустанке. Именно вокруг него вырос этот учебный центр, как назвал все это бригадный комиссар, что встретил экипажи после приземления.

Они давно уже летели над нескончаемыми лесами и редкими полями Белоруссии, а затем и Калининской области за самолетом командира эскадрильи в полнейшем неведении конечной точки маршрута, и вдруг, прямо посреди огромного леса, взлетели ракеты.

Это было неожиданно и необычно. Сделав круг, чтобы сориентироваться на месте, летчики с удивлением оглядывали землю – привычного всем аэродрома не было. Мелькнула только железнодорожная ветка, полуразвалившийся полустанок, несколько скособоченных домиков рядом с ним и неширокая, но длинная поляна, на которую предлагалось им сесть.

«Побьемся же!» – мелькнула у Борьки заполошная мыслишка – поляна не выглядела надежной. Но глаза боятся, а руки делают, и Борис направил свой самолет за самолетом Лехи.

На удивление поляна оказалась совсем не поляной, а специально сделанной из металлических листов взлетно-посадочной полосой.

Из металлических листов? Да ладно вам! Так не бывает! Они всей толпой специально потом сходили, глянули на такое чудо.

Позже они уже не обращали на эту полосу внимания – привыкли. Когда валишься от усталости на пыльную траву рядом с самолетом, тебе не до каких-либо диковинок – ноги бы дрожащие от напряжения вытянуть, хватая пересохшими губами струйку ледяной родниковой воды из поданной услужливым техником стеклянной фляги.