Князь во все времена

Приземлившись, Борис удивился в первый раз. Его самолет был моментально загнан в просторный капонир, выкопанный совсем недавно – земля была еще сырая. Впрочем, он ошибся в первый раз, и не он один. Здесь все было не так, как в Белоруссии. Природа совсем другая, болот много больше, а поляна эта вообще была бывшим заболоченным лугом, осушенным совсем недавно. Такое в этой местности было сплошь и рядом.

Заглушив двигатели, Борька вместе со своим штурманом Василием Максютой и стрелком Колей Осокиным выбрались из самолета. Встречали их незнакомые техники, но это было допустимо. Их технари остались под Минском, а здесь каждый самолет обслуживали не меньше пяти человек.

Разместили их недалеко от самолетов и не в землянках, а в больших армейских палатках, рассчитанных на двадцать человек. В каждой такой палатке размещалось четыре экипажа по три человека. Как оказалось, сделано это было специально – их экипажи учиться и тренироваться будут вместе, а если придется, то и воевать тоже.

Особо им рассиживаться не дали. Как только они разместились и пообедали, началось ознакомление с местностью по картам, инструктажи и беседы с комиссаром и особистом учебного полка. Ясности они не принесли, а только нагнали тумана – строгостей уж больно много.

Наутро начались полеты и учеба, но учили их совсем не тому, чего они ожидали. Их учили выживать, если их собьют над вражеской территорией, а десантники эти гоняли их по лесу и сильно били каждый раз, когда ловили. Как сказал лейтенант, который в одиночку отловил Борьку в первый раз: «Чтобы врагу не попадались».

…а вот и его очередь. Лейтенант авиации это звучит гордо. Особенно после старшего лейтенанта. Горькая пилюля для шестерых молодых пилотов и штурманов была подслащена обещанием восстановить их в звании после окончания обучения в учебном полку. А потом начались тренировки.

Оказывается, что весь предыдущий месяц были еще цветочки. Полеты, полеты, ночные, утренние, дневные. Два, три, четыре раза в сутки без перерыва на обед, ужин и сон. Даже политинформации в этом странном учебном полку не проводили.

Они научились спать вполглаза, есть на ходу и у своих самолетов, взлетать и садиться на автомате, прыгать с парашютом и выходить к своему аэродрому через лес в одиночку. И научились летать так, как никогда до этого не умели.

В конце августа весь учебный полк перелетел под Петрозаводск на такой же металлический аэродром, и тренировки продолжились теперь уже над громадным Онежским озером. Два-три полета в сутки. Здесь же над озером к ним стали присоединяться истребители. Они базировались где-то рядом.

Через две недели на аэродром привезли бомбы, и они принялись летать с этими бомбами и бомбить остров километрах в семидесяти от аэродрома. Истребители привычно прикрывали их, а другие истребители пытались прорваться к их самолетам, чтобы сорвать штурмовку. Было интересно, хотя Борька, в первый раз увидев заходящую на него «Чайку», чуть было не обмочился – так неожиданно это произошло.

На третий день, уже ложась на обратный курс, Борька увидел еще один полк бомбардировщиков, заходящий на остров с другой стороны озера, и его тоже прикрывали истребители. Много. Очень много.

Так прошел сентябрь. Уже пятнадцать дней они остров в пыль стирают. Назавтра им выходной пообещали. Выходной – это хорошо. Хоть отоспятся.

Какие там связисточки? Они теперь к каждой эскадрилье прикреплены, а в каждом полку есть отдельный взвод связи, в котором учатся все стрелки́. Они теперь так и называются – стрелок-радист. И рации уже в каждом втором самолете стоят и скоро будут в каждом первом.

В воздухе пахло войной. Она чувствовалась в изматывающих для штурмана тренировках по ориентированию над бескрайней гладью озера. В ежедневных тренировках по бомбометанию и мгновенному обслуживанию самолета после посадки. В драконовских мерах безопасности охраны аэродрома. В нормах питания и невиданной до этого экипировки экипажей. Им всем кроме пистолетов выдали короткие автоматы – такие же, как и у десантников. И на стрельбище они ходили вместе с десантниками.

Завтра выходной. Первый за два с половиной месяца в учебном полку и… Их пронырливый стрелок Колька Осокин как-то вызнал, что завтра общее построение и им их старые звания вернут. Это что же, их учеба закончилась, что ли?

* * *

– Шарль! Эфиоп, твою мать! Аккуратней надо. Не дрова везешь, а собственных работодателей! – высказался Женька в своем репертуаре.

Ну, эфиоп не эфиоп, но точно не мать Шарля, а минимум прабабушка – есть в нашем пилоте что-то отдаленно африканское. Или это римские легионеры постарались? Теперь уже и не узнаешь – во французах столько рас намешано, что они сами удивляются своему разнообразию.

Вот что значит хорошо спланированная операция! Сам собой горжусь! Из пригорода Стокгольма мы перелетели на специально подготовленную площадку в деревне Каппельскер. Она у самого берега моря находится. Здесь брат Гершевича. Хм. Он ведь тоже Гершевич, надо их как-то раздельно именовать, а то сам запутаюсь.