Князь-волхв. Тропа колдунов. Алмазный трон

В два взмаха князь открыл свою Тропу. Перед Огадаем разверзся черный провал.

Хан недоверчиво поморщился:

– Один колдовской путь нас чуть не погубил сегодня.

– Он был проложен не мной.

– А куда приведет твоя Тропа, коназ?

– Назад, – Угрим сейчас не был расположен к многословию.

– Куда назад? – в разговор вступил Феодорлих. – В логово Горного Старца?

Князь кивнул:

– Ваши воины ищут вас по всей крепости. Их следует успокоить и подготовить к новому походу.

Феодорлих и Огадай переглянулись. Вступать на Тропу не спешил ни император, ни хан. Рыцари и нукеры тоже нерешительно выжидали.

– Если бы я хотел вашей смерти, вы все давно были бы мертвы, – устало вздохнул Угрим.

Вообще-то справедливое замечание. Огадай дернул щекой, но промолчал.

– Время дорого, – поторопил Угрим. – И этот путь безопасен.

Князь простер руку в приглашающем жесте.

Огадай мотнул головой, приказывая нукерам войти на Тропу. Феодорлих кивком повелел своим рыцарям следовать туда же. Затем во мраке колдовского пути скрылись хан и император.

Угрим шагнул в противоположную от Тропы сторону.

– Княже? – удивленно поднял на него глаза Тимофей. – А мы?

– Успеется, – отмахнулся волхв.

Успеется? А как же «время дорого»?

* * *

Угрим неторопливо обошел поляну. Тимофей плелся сзади, вперяясь взглядом в княжеский горб, и ничего, совершенно ничего не понимая.

Князь осматривает место стычки? Ищет что-то? А что тут можно найти? Два изорванных магией трупа, вспаханная земля, посеченная, вырванная с корнем, выжженная трава…

Нет, не только.

В сторонке, у кустов на самом краю поляны, лежал неприметный мешок. Тот самый, что прежде висел на плече у бесермена, заслонившего собой иноземного чародея.

– Глянь-ка, – велел князь.

Тимофей поднял мешок и вытряхнул содержимое.

На землю вывалились чудные вещицы. Две стальные лапы с подвижными сегментами и острыми когтями-крючьями. К каждой лапе хитрым узлом привязана веревка. Еще – широкий железный обруч, сложенный вдвое. К обручу тоже особым образом крепилась прочная веревка. На внутренней стороне кольца виднелись зубчики плоских лезвий-зубьев, утопленные в специальных пазах.

Не все свое добро успел утащить на Тропу бесерменский маг.

Тимофей осторожно дернул веревку обруча. Заточенные лезвия выдвинулись на добрую ладонь. Дела!

Он взял металлическую лапу. Потянул за веревочный хвост. Когти-крючья лязгнули, сжались, хватая воздух. Бр-р-р!

– Что это, княже? – поежился Тимофей. – Для чего это?

Угрим повертел в руках стальные когти на веревках.

– Такими орудиями, наверное, удобно пытать. Или ловить пленных[40]

.

Затем князь внимательно осмотрел железный обруч с лезвиями.

– А эта штука сгодится, чтобы, подкравшись к человеку сзади, набросить ее как петлю аркана и срезать голову[41].

Тимофей присвистнул. Вот ведь крысий потрох, а! Чего только не придумают бесермене!

– Только знаешь, Тимофей, тут ведь другое важно, – неожиданно добавил Угрим.

Закрыв глаза, князь принялся тщательно ощупывать находки. Он будто пытался отыскать в ней нечто, невидимое глазу. И…

И, кажется, нашел!

Угрим замер на миг, еще раз провел ладонью по железу. Чуть заметно улыбнулся. Кивнул каким-то своим неведомым мыслям. И лишь после заговорил снова:

– Да, так и есть…

Тимофей вопросительно взглянул на князя.

– Над этими вещицами изрядно поколдовали, – добавил тот.

Опять заговоренный металл? Вроде того, что вогнали в Зигфрида? Тимофей нахмурился. Видать, их атака в самом деле была неожиданной, раз, отступая, желтолицые бесермены бросили здесь такое снаряжение.

– Княже, объясни, наконец, что случилось, – не выдержал он.

– Где случилось, Тимофей?

Угрим даже не взглянул на него.

– Ну… – Тимофей немного растерялся. – Там, на бесерменской Тропе и после – здесь.

– На Тропе была ловушка, – спокойно и буднично ответил князь. – И нас в нее заманили.

– Зачем?

Угрим устало вздохнул:

– Затем, что создателю Тропы проще расправиться на ней с любым врагом. У каждого чародея есть для этого свои способы. Все зависит от его умения, возможностей и предпочтений, от магической силы, которой он владеет сам, и от той силы, которую он способен черпать извне, от привычной манеры боя и от сложившихся обстоятельств. Ты видел, как действовали Михель и Арина, когда увлекли на свою Тропу татарского шамана.

Тимофей кивнул. Да, он видел. Желтолицый колдун поступал иначе, совсем не так, как сражались с шаманом латинянский маг и гречанка-ворожея.

– Бесерменский чародей уклонился от боя на Тропе, – продолжал князь. – Он не дрался сам, он намеревался раздавить меня Тропою, либо вмуровать в навий мрак. Надеялся не убить, так полонить и дождаться, пока я издохну. А потом – вернуться и забрать то, чего я никогда не отдал бы ему по доброй воле, – взгляд Угрима скользнул по колдовским кристаллам.

«Не убить, так полонить»… Тимофей содрогнулся. Он хорошо помнил упругий мрак, давивший людей и смыкавшийся вокруг защитного магического пузыря. Да, конечно, сама по себе смерть на Темной Тропе страшна. Но и полон Тропы – не менее, а быть может, и более ужасен!

– Даже сильные маги не способны долго жить на обрывке чужой Тропы, – добавил Угрим.