Княжеский отбор для ведьмы-дебютантки

— Я обойдусь без твоих советов, Степан Андреевич, — говорит он. — Ты лучше за хозяйством присматривай — в доме вон сколько гостей. Не хотелось бы, чтобы какая промашка вышла.

— Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство! Только зря вы так легкомысленно относитесь к возможному браку. Я знаю — у вас не было намерения жениться, и если бы не пожелание его императорского величества… Только раз уж вы в это ввязались, не стоит принимать решение наобум. Лошадь вон и то иной раз долго выбираем, а тут — жена! Жена поддержкой и опорой мужу быть должна. А уж в вашем-то деле особенно.

— Много ты понимаешь, Степан Андреевич! — усмехается Елагин. — Ты же знаешь, именно я настоял, чтобы в отборе принимали участие только девицы из дальних губерний, не бывавшие прежде в столице, не представленные ко двору. Дебютантки. Они не избалованы дорогими нарядами и драгоценностями, не испорчены петербургским обществом. Я хочу сам вывести свою избранницу в свет, научить ее всему тому, что положено знать княгине Елагиной.

— Манерам-то нужным, спору нет, — бухтит усатый, — вы любую из них научите, ваше сиятельство. Медведь вон на ярмарке тоже всяким фокусам обучен. И ради вашей благосклонности любая из этих барышень пойдет на что угодно. Да только наряды, драгоценности — это всё напускное. А сердце-то — оно или есть, или нет. И никакие манеры и драгоценности не сделают злое сердце добрым.

Они поднимаются со скамьи и идут в сторону дома. А я подношу руку ко груди и чувствую бешеный стук того самого органа, о котором говорил этот забавный усатый мужчина.

25. Охота

До дня охоты не происходит никаких значимых событий. В Елагинское потихоньку стягиваются другие гости, и атмосфера на вечерних посиделках становится менее напряженной.

Сам князь неизменно обходителен со всеми своими потенциальными невестами, но, кажется, уже не только я замечаю, что он выделяет Соню. Вернее, не Соню, а графиню Закревскую, каковой он ее считает.

— Не понимаю, что его сиятельство в ней нашел, — не выдерживает однажды Китти.

Мы с ней сидим на террасе — я с томиком стихов Державина, она — с рукодельем.

— В ком? — уточняю я.

— Да в этой скучнейшей Наталье Кирилловне, — поясняет княжна Бородина. — Ведь с ней же решительно не о чем говорить. Она такая тихоня, что, право же, в ее присутствии мне сразу хочется зевнуть.

Я пожимаю плечами:

— Быть может, он считает, что интересных собеседников ему и без того хватает. И в будущей жене он ищет совсем другого.

— Интересно, чего? — фыркает княжна. — Нет-нет, Вера Александровна, я достаточно взрослая, чтобы понимать, что такое супружеские обязанности, но, думаю, вам тоже известно, что жена человека, занимающего такой пост при дворе императора, должна обладать не только привлекательной внешностью, но и кое-чем еще.

Она мило краснеет, а я осторожно интересуюсь:

— Да? И чем же?

Она чуть понижает голос:

— Ах, Верочка, да будто вы сами не знаете — магическими способностями, конечно! А у мадемуазель Закревской их вовсе нет!

Тут уже меня бросает в дрожь

— Нет способностей? Да с чего вы это взяли?

Китти хихикает:

— Верочка, вы, право, как ребенок! Неужели вы не замечали в гостиной, у правого окна на маленьком столике большой цветок из малахита?

Да, я замечала его. Необычная, очень красивая вещь. Секретарь хозяина дома однажды обратил на этот цветок мое внимание — сказал, что прислали его князю в подарок с Уральских гор.

— Так вот присмотритесь повнимательнее, — советует княжна. — Он иногда меняет цвет. А еще вспомните, наверняка, секретарь его сиятельства подводил вас к нему поближе.

Я киваю — да, подводил. И смутно припоминаю, что не меня одну.

— Камень меняет цвет, когда рядом с ним находится тот, у кого есть магические способности, — княжна придвигается поближе и склоняется к самому моему уху. — Каждый раз, когда к нему подводили новую девушку, я внимательно смотрела на малахит. Почти всегда он чуточку менялся — становился то светлее, то темнее, и узоры на нем разные появлялись. И только графиню Закревскую он вовсе не почувствовал.

Мне становится не по себе. Стараюсь не показать своего смятения Китти.

— Почувствовал? Да что же вы о каменном цветке будто о живом говорите? И откуда вы вообще про этот цветок знаете?

Она торжествующе улыбается:

— А вот и знаю, Вера Александровна! Мой папенька как раз теми рудниками владеет, на которых этот малахит добыли. А цветок из камня знаменитый по всему Уралу мастер изготовил. Не простой мастер, уж вы мне поверьте. Мой папенька этот цветок его сиятельству несколько лет назад в подарок и прислал.

Приглашение к чаю избавляет меня от продолжения этого не очень приятного разговора. Хорошо, что Софи не знает, что все девицы на отборе хоть в какой-то степени владеют магией. Она вообще ничего про магию не знает.

Но ей и без того хватает переживаний. Чем ближе день охоты, тем больше она нервничает.

— Ах, Наташа, ты же знаешь — я совсем не умею ездить верхом!

В глазах кузины такой ужас, что я глажу ее по плечам, будто маленькую, — пытаюсь успокоить. И всё-таки поправляю:

— Не Наташа — Вера.